Показать все теги
Николай Константинович Байбаков более сорока лет входил в советское правительство, став наркомом еще при Сталине, два десятилетия возглавлял Госплан СССР. Если перечислить тех, под чьим непосредственным руководством довелось ему работать в правительстве страны в разные годы, список получится достаточно показательный: Сталин, Каганович, Маленков, Булганин, Хрущев, Брежнев, Косыгин, Андропов, Черненко, Тихонов, Рыжков, Горбачев...
Виктор Кожемяко. Николай Константинович, я с очень большим интересом прочитал книгу ваших воспоминаний, вышедшую в издательстве «Республика». Но, к сожалению, тираж невелик - мало кто стал ее счастливым обладателем. Между тем, вопросы к вам имеются, наверное, у многих. Ну, скажем, каков был путь в советские наркомы?
Николай Байбаков. Если вы мою книжку читали, то знаете, что трудовой путь начинался у меня с бакинских промыслов, куда в 1932 году после окончания Азербайджанского нефтяного института я пришел работать рядовым инженером.
Вообще, начало моей биографии во всем самое обычное для своего времени. После революции пошел в школу, затем поступил в институт. Хотел стать инженером - и стал. Нефтяники, с которыми начинал работать, в большинстве своем были в прошлом батраки, вырвавшиеся из нищеты и безграмотности. Нелегок был их труд, но не ожесточил, не очерствил сердца этих людей. Напротив, более душевных и отзывчивых товарищей мне не доводилось встречать. До сих пор многих помню по именам.
В. К. Но за что-то выделили вас, назначая именно Байбакова заведующим промыслом и управляющим трестом «Лениннефть».
Н. Б. Может быть, сказалось, что еще со студенческих времен тянуло меня к новой технике и технологии. Когда стал инженером, стремился найти более современные технические решения, улучшающие разработку нефтяных месторождений. Тут как раз возникли у нас серьезные проблемы, наметилась даже тенденция снижения добычи из-за обводнения нефтяных скважин. И в борьбе с прорывом верхних вод в нефтяные пласты помог предложенный мною метод закачки цемента под высоким давлением. С тех пор нефтяники страны называют его «методом Байбакова», хотя официально мое предложение даже не было зарегистрировано.
В. К. А в Москве когда и как вы оказались?
Н. Б. Сначала меня назначили в Куйбышев начальником вновь созданного объединения «Востокнефтедобыча». Получилось так. В июне 1938 года в Баку проходило Всесоюзное совещание нефтяников, где высказывались руководители и передовики нефтяных районов. Мне тоже предложили выступить. А через пару месяцев вызывает первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Багиров и, угощая чаем, сообщает о новом назначении.
В. К. Насколько я понимаю, тогда начиналось освоение так называемого второго Баку?
Н. Б. Да, в решениях XVIII съезда ВКП(б) было записано: создать нефтедобывающий район между Волгой и Уралом. Именно для выполнения этого ответственного задания меня и направили.
В состав объединения «Востокнефтедобыча» вошли зарождавшиеся тресты - «Башнефть», «Сызраньнефть», «Пермьнефть» и» Эмбанефть». Прибыли квалифицированные буровики из Баку, Грозного, Эмбы. Они не только пробурили первые скважины, получили первые фонтаны «черного золота», но и заботливо обучали вчерашних башкирских крестьян добывать нефть. Масштаб работ был огромный!
В. К. А ведь сегодня об этой странице нашей советской истории, как и о ряде других, почти никто ничего не знает.
Н. Б. Особенно много сил было отдано созданию в Башкирии Ишимбайского нефтяного района, сыгравшего значительную роль в снабжении фронта горючим в период Великой Отечественной войны. Вот говорят, что мы к войне плохо готовились. Неправда. Ускорение индустриализации страны было направлено и на укрепление ее обороноспособности.
Невозможно на словах передать, с каким энтузиазмом работали люди в то время. Я больше всего видел труд нефтяников. Но быстрыми темпами шло также строительство металлургических и машиностроительных заводов, в самые короткие сроки росли новые города.
В. К. Думаю, читателей особо будут интересовать ваши отношения со Сталиным.
Н. Б. Первый раз я встретился со Сталиным в 1940 году - на заседании в Кремле, где обсуждались вопросы развития нефтяной промышленности. Мне было поручено сделать сообщение об обеспечении народного хозяйства горючим в связи с нарастанием опасности войны.
Волновался, конечно. Как себя вести? Как держаться на этом высоком собрании? Но, когда вошел в кабинет, где царила спокойная, деловая обстановка, напряжение спало. Теперь думал только о том, как лучше доложить суть проблем. Ведь известно было, что Сталин не любил многословия.
Во время моего доклада он неторопливо прохаживался по кабинету, внимательно слушал, не перебивая, и лишь когда я закончил, стал задавать вопросы. Они были предельно конкретные: «Какое оборудование вам необходимо? Какие организационные
усовершенствования намерены провести? Когда и сколько будете давать нефти?» Речь шла об ускоренном развитии «второго Баку». Решение, как и обсуждение, было очень конкретное.
Потом мне много раз доводилось бывать на совещаниях у Сталина с участием руководителей нефтяных комбинатов и трестов. Ему надо было знать, как развивается отрасль, и в вопросах своих он был дотошен. Мне казалось, что он внимательно приглядывался к каждому специалисту, чтобы определить, кто и как себя проявляет. А свою точку зрения высказывать не спешил.
Только после обмена мнениями, когда убеждался, что решение найдено, подытоживал: «Итак, я утверждаю».
В. К. Вам это нравилось?
Н. Б. Безусловно. На таких совещаниях я учился ответственности в принятии решений. Впоследствии, где бы ни работал, старался внимательно выслушать каждого члена коллегии, других товарищей, да не по одному разу, после чего уже принимал окончательное решение. Иначе как можно? Допущенная руководителем ошибка наносит большой ущерб делу, а если руководишь в государственном масштабе - той всему государству.
Часто мы бывали удивлены осведомленностью Сталина. Помню, когда Сааков, управляющий трестом «Ворошиловнефть», не назвал новых месторождений, Сталин переспросил:
- Это вдоль афганской границы?
Или, скажем, выступал начальник Краснодарнефтекомбината Апряткин. Сталин спросил его о запасах нефти в Краснодарском крае. Апряткин назвал цифру 150 миллионов тонн. Сталин попросил «расшифровать» запасы нефти по категориям. Когда же тот не смог внятно ответить, внимательно поглядел на него и сказал:
- Хороший хозяин должен знать свои запасы по категориям.
В. К. Назначение вас наркомом нефтяной промышленности состоялось в 1944 году. Это была инициатива Сталина?
Н. Б. Точно не знаю, но ясно, что не без его ведома. Меня он вызвал для беседы только через три месяца. Я тогда набрался смелости и сказал:
- Товарищ Сталин, перед моим назначением никто даже не поинтересовался, сумею ли справиться.
Ответил он так:
- Товарищ Байбаков, мы знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом.
А разговор повел о тяжелом положении народного хозяйства в связи с разрухой в освобожденных районах и о топливном голоде. Сразу отреагировал на мое предложение, чтобы некоторые предприятия, производящие военную технику, начали делать буровые станки, грязевые насосы и другое необходимое для нефтяной промышленности оборудование. Среди заводов, которые, выражаясь современным языком, должны были перейти к конверсии, был определен и «Уралмаш».
Между прочим, Сталин в начале нашего разговора задал вопрос, который меня несколько озадачил:
- Товарищ Байбаков, вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность раздавить?
- А как они смогут нас раздавить?
- Очень просто, - ответил Сталин. - Мы создали и танки, и самолеты, и машины. Много у нас захваченной техники. А они же останутся без движения, если не будет нефти, бензина, дизельного топлива. Нефть - это душа военной техники, а я бы добавил - и всей экономики.
Действительно, с увеличением машинного парка возрастали потребности в горючем, а мы добывали нефти всего 19 миллионов тонн вместо довоенных 33 миллионов. Было о чем подумать!
И еще запомнился конец той нашей беседы, длившейся более часа.
Сталин спросил:
- Вот вы молодой нарком. Какими свойствами должен обладать советский нарком?
- Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, опора на свой коллектив .
- Все верно, товарищ Байбаков, это очень нужные качества. Но какие все-таки - наиважнейшие?
Я назвал еще несколько и смолк.
А он, коснувшись чубуком трубки моего плеча, тихо проговорил:
- У советского наркома должны быть «бычьи» нервы плюс оптимизм.
Должен сказать, что я на всю жизнь запомнил эти слова Сталина. «Бычьи» нервы и оптимизм особенно мне были нужны, когда в течение 22 лет я находился на посту председателя Госплана СССР. Требовались здесь даже не «бычьи», а стальные нервы, причем из легированной стали. Ну а без оптимизма совсем пропал бы.
В. К. Мы с вами пропустили годы войны - величайшее испытание для всего народа и для нашей социалистической системы. Испытание, выдержанное с честью.
Н. Б. Это, я думаю, для всех должно быть очевидно. И вновь с огромной убедительностью была продемонстрирована сила патриотического духа советских людей.
В. К. А что вам вспоминается в первую очередь, когда вы думаете о войне?
Н. Б. Пожалуй, первый ее период. Самый трудный. Надо было перебазировать промышленность на восток.
Мужчины ушли на фронт - их заменили женщины. Пять крупных нефтепромыслов из восьми в тресте «Орджоникидзенефть» Азнефтекомбината возглавляли женщины: Антонина Бакулина, Медина Везирова, Сутра Гайбова, Сакина Кулиева, Анна Плешко. В тресте «Лениннефть» руководила промыслом София Крючкина. Не могу не отметить, что при этом в первый год войны бакинцы дали стране 23,5 миллиона тонн нефти - самая большая годовая добыча за всю историю нефтяной промышленности Азербайджана! Это был настоящий подвиг, совершенный в неимоверно тяжелых условиях.
В. К. Видимо, люди наши понимали то, о чем сказал Сталин: нефть - душа военной техники, да и всей экономики?
Н. Б. Хорошо понимали это и наши враги. За несколько дней до начала войны Геринг, имевший неограниченные полномочия по вопросам «максимального использования обнаруженных запасов и экономических мощностей для нужд Германии», утвердил документ с шифрованным названием «Зеленая папка». В нем, в частности, отмечалось: «. необходимо принять все меры к немедленному использованию оккупированных областей в интересах Германии. Получать для Германии как можно больше продовольствия и нефти - такова главная экономическая цель кампании».
В. К. А как обстояли дела у гитлеровцев с нефтью?
Н. Б. Проблема горючего для Германии была острейшей. На начало войны немцы производили примерно лишь 8-9 миллионов тонн бензина и дизельного топлива, в основном из угля - методом гидрогенизации его под высоким давлением. Своей нефти у них практически не было. Вот почему особые надежды возлагали на быстрый захват нефтяных промыслов Кавказа и Закавказья, где перед войной мы получали более 80 процентов добываемой в нашей стране нефти.
В. К. Великое счастье, что в Баку им прорваться не удалось.
Н. Б. Мне как уполномоченному Государственного Комитета Обороны по обеспечению фронта горючим приходилось в первый период заниматься не только проблемами нефтедобычи, но и выполнять поручение, которое дано было Сталиным: «Сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам». Организовывал ликвидацию промыслов в Краснодарском крае. Причем делалось это уже буквально под обстрелом гитлеровцев - нашим семьям даже было сообщено, что мы погибли, когда на какое-то время с нами была утрачена связь.
Наши специалисты разработали по-настоящему радикальный способ ликвидации скважин, и почти за полугодовой период оккупации Краснодарского края немцам не удалось восстановить ни одной из них.
В. К. Николай Константинович, мне хотелось бы остановиться на такой проблеме. Одним из принципов нашего социалистического хозяйствования, как известно, было планирование. Начиная с ленинского плана ГОЭЛРО. Не могли бы вы рассказать, какую роль сыграло планирование в военные годы?
Н. Б. Огромную. Уже через неделю после начала войны был принят первый план военного времени - «Мобилизационный народнохозяйственный план» на третий квартал 1941 года. Постановлением Государственного Комитета Обороны уже 4 июля 1941 года комиссии под руководством Вознесенского было поручено выработать военно-хозяйственный план обеспечения страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, имеющихся на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также вывозимых в эти районы в порядке эвакуации. Всю войну ГКО наряду с годовыми народно-хозяйственными планами рассматривал и утверждал планы квартальные и месячные, а Госплан СССР через своих уполномоченных в краях и областях осуществлял строгий контроль за своевременным выполнением планов производства и поставок продукции для нужд фронта.
Разумеется, условия были экстремальные, обстановка все время и порой очень резко менялась, но тем более без четкой координации главных мероприятий в масштабах страны мы не смогли бы победить.
Приведу примеры опять же из самой близкой мне нефтяной отрасли. Когда враг отрезал все пути снабжения фронтов нефтепродуктами, ранее проходившие от Баку через Ростов по железной дороге, когда были выведены из строя краснодарские и частично грозненские нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы, а потом и навигация по Волге была прервана в связи с выходом фашистских войск в район Сталинграда, нефтепродукты транспортировались из Баку по Каспийскому морю в Красноводск и Гурьев, а уж далее по железной дороге на все фронты и в другие районы. Часть нефти возили в Астрахань, а оттуда качали в Саратов - по трубопроводу, построенному во время боев под Сталинградом! В рекордно короткие сроки из труб демонтированного трубопровода Баку - Батуми. Не правда ли, трудно сегодня даже представить такое?
Или еще пример - снабжение топливом осажденного Ленинграда. После того как весной
1942 года прекратилась связь с городом за 50 дней по дну Ладожского озера, можно сказать, под носом у немцев был проложен трубопровод длиной 28 километров и пропускной способностью 400 тонн нефтепродуктов в сутки.
А газопровод Бугуруслан - Куйбышев, сооруженный всего за несколько месяцев во время битвы за Сталинград и обеспечивший природным газом крупнейший оборонный промышленный центр!
И, конечно, без четкого плана невозможно было бы осуществить колоссальную эпопею перебазирования промышленности в восточные районы. Нам пришлось организовать демонтаж ряда предприятий и нефтяного оборудования, отправив на Восток около 600 вагонов. Десять тысяч бакинских нефтяников организованно выехали в новые необжитые места - в основном в Башкирию, Пермскую и Куйбышевскую области. В суровых, тяжелейших условиях зимы 1942-1943 годов закалялась дружба нефтяников - представителей всех народов СССР, трудившихся во имя спасения нашей Родины.
В. К. Увы, сейчас обо всем этом предпочитают не вспоминать, как будто никакой дружбы народов у нас и не было.
Н. Б. Была, да еще какая!.. Нынче, к сожалению, многое не вспоминают. А зря. Для воспитания молодежи в патриотическом духе было бы очень полезно.
Приведу некоторые цифры. В результате военных потерь и эвакуации предприятий на Восток с июня по ноябрь 1941 года объем промышленного производства в стране уменьшился примерно вдвое. Но величайшими усилиями трудящихся уже в 1942 году был не только восстановлен! Превзойден довоенный уровень производства военной техники. Валовая же продукция всей промышленности с января по декабрь 1942 года выросла более чем в полтора раза, а в 1943 году против 1942-го увеличилась на 17 процентов. Такие темпы роста были у нас в мирное предвоенное время, а ведь тут шла страшнейшая война!
. Перед войной, как я уже говорил, мы добывали в год 33 миллиона тонн нефти, чему предшествовали десятилетия развития нефтяных промыслов. Теперь же страна, обессиленная грандиозной битвой с фашизмом и потерявшая в ней многие миллионы жизней, должна была в кратчайшие сроки не только возродить разрушенные промышленные и сельскохозяйственные районы, но и довести добычу нефти с 19 до 60 миллионов тонн. Иначе говоря, за короткий срок дать почти вдвое больше, чем до войны, и одновременно поднять благосостояние народа, обеспечив людей прежде всего продуктами питания, жильем, товарами первой необходимости.
В. К. Это казалось невозможным?
Н. Б. Если честно сказать, поначалу - да. Но мы работали. И уже в 1948 году общий объем промышленного производства превзошел довоенный уровень.
К следующему, 1949 году был достигнут предвоенный уровень добычи нефти. А в 1955 году намеченный рубеж в 60 миллионов тонн, казавшийся недосягаемым, был превзойден - добыто 70 миллионов тонн!
Это была грандиозная победа в ходе работы по реконструкции и дальнейшему развитию топливных отраслей. И так трудился весь советский народ, что позволило за короткий срок не только восстановить народное хозяйство, разрушенное войной, но и значительно укрепить экономику страны. Национальный доход в 1955 году вырос в 2,8 раза по сравнению с 1940 годом, продукция промышленности - в 3,2 раза, розничный товарооборот - более чем вдвое, реальная заработная плата рабочих и служащих - в 1,8 раза.
В. К. Тут у меня возникает сразу несколько вопросов. Вы говорите о 1955 годе. Через два года будет запущен первый искусственный спутник Земли, что наглядно показывает, каких высот достигла Советская держава. А в том же 1955-м вас назначают председателем Госплана СССР, и начинается хрущевское десятилетие. Как вы его оцениваете? Как вам работалось? Насколько удавалось при планировании сочетать развитие экономики, прогресс науки и техники с ростом жизненного уровня людей? И не в эти ли годы проявились впервые кризисные явления в нашем хозяйстве?
Н. Б. Начну с моего назначения, которое, кстати, как и предыдущее, состоялось без предварительного согласования со мной. Хрущев меня вызвал на беседу, где предложил новую должность. Но я ему говорил, что не хочу расставаться с любимой отраслью, просил дать подумать хотя бы денек. А вернувшись в министерство, увидел в приемной фельдъегеря с красным конвертом, вскрыл - и с удивлением прочитал постановление обо мне, еще накануне подписанное Хрущевым.
Так вот, придя в Госплан, я мысленно видел в качестве примера для себя Николая Алексеевича Вознесенского, который находился на посту председателя Госплана СССР в течение одиннадцати лет и очень много сделал как для научной обоснованности народно-хозяйственных планов, так и для подбора в высшем плановом органе высококвалифицированных специалистов. Я внимательно изучал его теоретические исследования, в которых отстаивалась необходимость опережающих темпов роста производительности труда как важного условия социалистического накопления и расширенного воспроизводства.
Практическая же моя деятельность на новой должности началась с разработки проекта шестого пятилетнего плана. Считаю нашим достижением, что удалось привлечь к этой работе широкие круги общественности, организовав, по существу, всенародное обсуждение.
Предложения трудящихся внимательно рассматривались, и многие были учтены. Это касалось, например, предложений о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих, упорядочении оплаты труда, повышении пенсий и ряда других.
Теперь о хрущевском десятилетии. Оно разделяется в моем представлении на две части. Первая, как я думаю, была отмечена рядом полезных, нужных начинаний. Например, три месяца спустя после моего назначения в Госплан Хрущев поручил разработать генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта с целью перевода его на электрическую и тепловую тягу. Причем делалось это втайне от Кагановича, который был противником тепловозов и электровозов. В 1955 году по моему предложению и при поддержке Хрущева был образован Главгаз СССР, благодаря чему удалось создать единую систему газопроводов всех союзных республик. Отметил бы как достижения тех лет и освоение целины, и коренную реконструкцию строительного производства. Сейчас многие недовольны тем, что пятиэтажки строили тогда с минимальными удобствами - их теперь пренебрежительно называют «хрущобами». Однако именно благодаря ускоренному строительству этих пятиэтажек удалось в сравнительно короткие сроки переселить большое количество людей из бараков и подвальных помещений.
Все это я отношу к полезным делам Хрущева. Ну а беды начались, на мой взгляд, с непродуманной глубоко перестройки управления народным хозяйством страны.
В. К. Скажите, а разве необходимость определенной перестройки не ощущалась тогда?
Н. Б. Ощущалась. Но импульсивность, порой некомпетентность, безапелляционность Хрущева, с годами все больше усиливавшиеся, привели к ряду серьезных ошибок.
Не прислушался он, скажем, ко многим доводам, предупреждавшим, чем может обернуться бездумная ликвидация министерств. Я тогда говорил:
- Потеряем бразды правления экономикой. Не будет управления отраслями, обеспечения единой технической политики - развалим все хозяйство. Ведь межотраслевые пропорции - главное для устойчивости экономики.
Однако за несогласие с Хрущевым я был отправлен сперва в Госплан РСФСР, а затем в Краснодарский совнархоз. Между тем опасения мои, да и не только мои, вскоре стали оправдываться.
В. К. У вас, Николай Константинович, есть возможность сравнить три перестройки, три реформы - хрущевскую, косыгинскую и горбачевско-ельцинскую. Какие мысли возникают при таком сравнении?
Н. Б. Самой обнадеживающей и правильной, на мой взгляд, могла стать экономическая реформа 1965 года, которую справедливо связывают с именем Косыгина. Надо сказать, что Алексей Николаевич обладал глубокими, всесторонними знаниями и масштабным мышлением. Он был откровенен и критичен, предельно чувствовал меру ответственности за все принимаемые решения и, прежде чем поставить подпись под каким-либо государственным документом, обычно тщательно взвешивал все «за» и «против». Он и к экономической реформе подходил очень взвешенно, продуманно. Сначала в порядке эксперимента на новую систему планирования и экономического стимулирования перевели 43 предприятия, чтобы затем, по мере накопления опыта, постепенно расширять их число.
Но Косыгину не дали осуществить задуманное. Помню, например, как грубо выступал на заседаниях Политбюро Подгорный. Да и не только он. А Брежнев стал, по существу, на их сторону. В результате реформа не была доведена до конца. Она ограничилась мобилизацией ресурсов, лежащих на поверхности, не коснулась в должной мере основного фактора интенсификации общественного производства - научно-технического прогресса.
У меня новые надежды возникли, когда вместо Брежнева, который в последние годы даже написанный для него доклад не мог прочитать, пришел Андропов. По-моему, он взялся за главное тогда звено - укрепление дисциплины. Но, к сожалению, слишком скоро сменил его престарелый и немощный Черненко .
В. К. Ну а как вы встретили перестройку Горбачева?
Н. Б. В апреле 1985 года я голосовал за предложения Горбачева реформировать экономику с целью ускорения социально-экономического развития страны, так как видел в этом перспективу ликвидировать негативные явления, накопившиеся к тому времени. Я верил в перестройку, надеясь, что она выведет нашу экономику на интенсивный путь развития. Ведь как правильно говорил тогда вновь избранный Генеральный секретарь: «Если сделать только одно: по-настоящему использовать то, что уже есть, можно добиться существенного улучшения дел в народном хозяйстве».
Так почему же разумно не использовали солидный социально-экономический потенциал, созданный за советские годы? Почему очертя голову бросились от плановой экономики к рыночной - в кратчайший срок и любой ценой? Думаю, немало людей хотели бы получить ответы на эти вопросы.
В. К. Вы, наверное, помните, что вначале Горбачев выдвинул лозунг: «Больше демократии, больше социализма!». Говорил о «первопроходческом пути советского народа и нашей партии». А куда мы с тех пор ушли?
Н. Б. Помню, конечно, его доклад, посвященный 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции. Слушая тогда, думал, что могу всей жизнью своей засвидетельствовать правоту сказанных им слов . Десятки миллионов людей моего поколения, более старших и молодых, с удивительной самоотверженностью боролись за осуществление социалистической идеи. Могучее государство - СССР стало достойным результатом их борьбы и труда.
В. К. Теперь такого государства нет, и это один из результатов горбачевский перестройки, ельцинских реформ.
Н. Б. К величайшему сожалению, да. То, что делалось за последнее десятилетие, привело к разрушению Советского Союза и всего нашего хозяйства. Особенно недопустимо было дробить страну на 15 кусков. А это было совершено действиями и Горбачева, и Ельцина. Что является, конечно, большим преступлением со стороны руководителей государства.
К тому же они взялись проводить реформу без учета мирового опыта и особенностей нашей страны. Нынешние развитые капиталистические страны к рыночной технологии шли десятки лет, а у нас решили сделать за два-три года. Грубейшая ошибка.
Да и любая капиталистическая страна все-таки держит в руках бразды правления. Вот недавно я был в Соединенных Штатах - на конференции по нефти. Что ж, у них так называемый свободный рынок регулируется государством. Не выпускают из рук управления. А у нас.
Я, например, считаю, что ни в коем случае нельзя было допускать развала крупного энергетического комплекса, машиностроения, уж не говоря о военно-промышленном комплексе, являющемся основой безопасности нашей страны. А сейчас, к сожалению, все на куски разбито.
В. К. Что вас больше всего тревожит в происходящем сегодня? От чего особенно больно?
Н. Б. Мне, бывшему председателю Госплана, особенно больно смотреть, как рушилось и рушится наше хозяйство, какими темпами мы снижались.
Вспомним: в довоенное время, начиная с первой пятилетки, национальный доход возрастал ежегодно в среднем на 15 процентов. Таких темпов не знала ни одна страна мира!
Или вот говорят: застой. Но разве можно назвать застойным период, когда за двадцать лет, с 1966-го по 1985-й, национальный доход страны вырос в 4 раза, промышленное производство - в 5 раз, основные фонды - в 7 раз? Несмотря на то, что объем сельскохозяйственного производства увеличился за этот период лишь в 1,7 раза, реальные доходы населения росли примерно теми же темпами, что и производительность общественного труда, и увеличились в 3,2 раза. Почти втрое возросли производство товаров народного потребления и розничный товарооборот.
Сегодня, крича о пустых прилавках в советское время, намеренно смешивают период после 1985-го, особенно 1990-1991 годы, когда действительно к этому пришли в результате той самой перестройки, и предыдущий, гораздо более продолжительный срок, когда про пустые прилавки говорить просто грешно.
Я вовсе не хочу сказать, что в те годы, когда мне довелось работать в правительстве, все делалось правильно. Были ошибки, порой крупные. Но они исправлялись.
. Сколько времени теперь понадобится на то, чтобы вернуться хотя бы к уровню 1988 года? Десять - двадцать лет при самом благоприятном ходе дела. По-моему, нынешние руководители недооценили и опасность попадания в финансовую зависимость от Запада, ориентируясь на рекомендации Международного валютного фонда.
В. К. Сейчас все время приходится слышать: денег ни на что не хватает. Куда же деваются деньги? И откуда взялись эти несметные богатства «новых русских»? Почему у них такие огромные деньги, а для многих миллионов нет денег ни на зарплату, ни даже на нищенские пенсии?
Н. Б. Я объясняю это тем же развалом нашей экономики. Как можно получить деньги, если ты не имеешь продукции? Если раньше ты давал столько-то машин, станков, автомобилей, столько-то тракторов, а теперь - во много раз меньше, какие же могут быть деньги? Из-за падения промышленного производства, да и сельского хозяйства, мы потеряли, конечно, и финансовые ресурсы. Другое дело, что сегодня на различного рода махинациях многие нажились и наживаются. Поэтому они не только по горло всем обеспечены, но еще и за границей имеют капиталы, где получают тоже большие проценты.
Меня очень волнует снижение жизненного уровня трудящихся. Разве нормально, когда ниже черты бедности более 30 процентов населения? Ну разве можно это терпеть?
В. К. Наверное, никогда не было у нас такого невообразимого разрыва, такого контраста между богатыми и бедными?
Н. Б. К сожалению, так. С одной стороны, вроде приятно, когда видишь, что какие-то люди имеют возможность красиво одеваться, приобретать дорогие вещи, строить дома. А с другой стороны. Невыносимо больно видеть мне, до чего многие обнищали, особенно люди преклонного возраста.
Я иногда прогуливаюсь в том районе, где проживаю, возле Патриарших прудов. Так вот, раньше ни разу не бывало, чтобы в мусорных ящиках, мимо которых прохожу, рылись старики. А сегодня роются и люди далеко от престарелого возраста - в костюмах, при галстуках. Не могу на это безразлично смотреть!
В. К. Зато уж прилавки, по крайней мере в Москве и других крупных городах, полны.
Н. Б. Опять же ненормально, за счет чего они полны сегодня. Насколько я знаю, более половины продовольствия идет из-за границы. В то же время наше сельское хозяйство упало больше чем на треть.
Почему мы должны были собственное хозяйство разорять? В свое время при активном участии Госплана была создана, скажем, такая мощная специализированная организация, как «Птицепром», предприятия которой по всем параметрам находились на мировом уровне.
Почему их надо было уничтожать и переходить на «ножки Буша»? У нас были замечательные совхозы и колхозы, которые страну кормили. Мы помогали им, давали технику, необходимые средства. Так делают все государства, поддерживающие свое сельское хозяйство. Почему надо было все это выпустить из рук? Если кто-то захотел выйти из колхоза, совхоза и создать хозяйство личное, что ж, надо было такое желание удовлетворить и поддержать их. Но не громить все сложившиеся хозяйства, даже экономически мощные, которые полностью оправдывали себя.
В. К. Кончается столетие, и закономерен вопрос: какое место займут в нем 70 наших послеоктябрьских советских лет?
Н. Б. Семь советских десятилетий - целая историческая эпоха. Великая эпоха! На мой взгляд, она стала огромным шагом вперед в развитии экономики и культуры нашей страны, в подъеме жизненного уровня трудящихся.
Конечно, у меня есть собственная точка зрения на историю и современность, которую можно считать субъективной. Но она позволяет мне оценивать факты, события и явления с позиции государственного деятеля и гражданина.
Я за объективный анализ каждого периода развития нашей страны - со всеми победами и поражениями, радостями и трагедиями. Но почему господствует у нас односторонний подход? С глубокой горечью и обидой наблюдаю, как искажается сегодня история, как дискредитируются социальные завоевания советского народа, достигнутые под руководством партии коммунистов.
Думаю, историческая правда должна взять в конце концов верх. Это необходимо не только для нынешнего дня. Это необходимо для будущего!
Октябрь 1997 г.
Виктор Кожемяко
Из книги «Лица века в беседах, воспоминаниях, очерках»
