Показать все теги
Василий Павлович Мишин, который на публикуемом снимке 1958 года справа от С. Королёва, И. Курчатова и М. Келдыша, двадцать лет был первым заместителем Главного конструктора, а затем, после ухода Сергея Павловича Королёва, стал официальным его преемником на посту космического Главного. Он - Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий.
Теперь его уже нет в живых, однако несколько моих с ним бесед, состоявшихся ранее в разное время, запечатлели много подробностей и проблем космической эпопеи и его роль в триумфальном советском выходе в космос.
КАК БЫЛО:
Виктор Кожемяко. Поскольку мы беседуем на этот раз перед исторической датой - сорокалетием полета Юрия Гагарина, расскажите, пожалуйста, как запомнился вам тот апрельский день.
Василий Мишин. На Байконуре я жил в одном домике с Сергеем Павловичем Королевым. А напротив был домик, в котором поселили Гагарина и Титова. Так что я видел, как они готовились к полету.
В. К. Вы уже знали, что полетит кто-то из них?
В. М. Да, но кто именно, было сообщено перед самым полетом. Когда объявили сорокаминутную готовность, Королев попросил нас с Келдышем до двадцатиминутной готовности обойти стартовую площадку. Думаю, он просто хотел, чтобы людей на площадке в это время было поменьше. Ну вот, когда мы уходили, Титов стоял. А вернулись - он уже в автобусе спит. Келдыш тронул его за плечо: «Герман, ты смотри, проспишь, Юрка-το улетит». А я пошел к Королеву просить разрешения связаться по телефону с Гагариным, который был уже в корабле. Дело в том, что мы научили его для бодрости одной озорной песенке, чтобы пел при взлете. Но я забыл предупредить - когда петь будет, чтобы на тангетку нажал, а то песенка в эфир пойдет.
В. К. Удалось связаться?
В. М. Удалось. Не буду повторять общеизвестное. Для меня, как и для всех нас, это был, конечно, особый день. Проверялась вся наша работа. Ну и, конечно, что ни говорите, риск был. Знал это Королев, знал и Гагарин. Королев очень волновался. Он вообще-то умел держать себя, но тут было заметно. Забегая вперед, скажу: когда Гагарин благополучно приземлился, я впервые увидел слезы у Королева. Первый и, по-моему, единственный раз. На площадке тогда возник импровизированный митинг. Смотрю, из бункера выходит Королев, а на глазах у него слезы.
В. К. Вы тоже понимали, что риск был?
В. М. Еще бы! Машина недавно принята на вооружение. Я непосредственно отвечал за третью ступень, а для нее это всего восьмой или девятый пуск. Я отвечал за этот ракетный блок, за двигатель и за баллистику.
В. К. А что давала третья ступень, чтобы понятно было непосвященным?
В. М. Скорость. И потом без этой ступени «семерка», то есть ракета Р-7, над которой мы работали и которая стала базой для создания первого искусственного спутника Земли, поднимала максимум полторы тонны, а с ней - уже больше пяти.
В. К. И когда она начала летать?
В. М. Тогда же, когда был создан первый спутник. В 1957-м. Испытывали мы ее, запуская с Байконура до Камчатки.
В. К. Интересно, а тогда уже была мысль о запуске человека в космос?
В. М. У Королева, конечно, была. Это ведь вообще была давняя и заветная его мечта! А у нас, у большинства, по-моему, такой мысли особо не возникало. Главная мысль - скорее сделать ракету, которая доставала бы Америку.
В. К. Потому что американцы нас уже могли достать?
В. М. Они же после войны окружили нас плотной сетью военно-воздушных и военно-морских баз. Их «летающие крепости» курсировали вдоль наших границ и могли в любой момент доставить атомную бомбу. То есть они достигали любого нашего города, а мы их - нет. Потому и понадобилось создание транспортного средства, которое помогло бы сделать Соединенные Штаты уязвимыми и таким образом добиться стратегического паритета.
В. К. Значит, изначально это было средство вынужденной защиты?
В. М. Да. Однако при этом Королева, наверное, ни на минуту не покидала мысль о посылке человека в космос. Она занимала его всю жизнь. Он готовился к этому. И вот однажды он говорит: а что если выбросить кое-что из аппаратуры и посадить туда человека? Мы работали в это время над специализированным военным комплексом. Что ж, говорю, наверное, можно.
В. К. И как для вас шла подготовка к этому полету? Какие-то подробности, проблемы наиболее сложные .
В. М. Для меня самой сложной проблемой стал воронежский завод, где предстояло делать мою часть. Там изготавливалась арматура для авиационных моторов, и немалых трудов стоило научить их делать ракетные двигатели. Но справились!
В. К. А сколько таких коллективов работало на космос по всей стране! Поражаешься, когда думаешь, в каких масштабах надо было организовывать, координировать, направлять всю эту работу. И ведь всё - впервые! Первый искусственный спутник Земли, первый полет человека в совершенно неведомый космос.
В. М. Когда первый спутник полетел, мы даже не ожидали такой реакции в мире. Кроме всего прочего, он был воспринят как свидетельство необыкновенных возможностей Страны Советов. Вот это самое «бип-бип», прозвучавшее над планетой, заявляло о том, что есть Страна Советов, которая может не только на равных соревноваться с капитализмом, но и опережать его. Да не где-нибудь, а в космосе, где, понятно, требуется наиболее современная и совершенная техника. А мы только что, всего десять с небольшим лет, как вышли из самой тяжелой и кровопролитной войны с немецким фашизмом.
В. К. Незадолго до ухода из жизни Германа Степановича Титова я беседовал с ним, и он подчеркивал, как много все это значило для авторитета нашей страны. Понятно, потрясение в мире!
В. М. Конечно, потрясение. Но вот смотрите, какой у нас был настрой. Мы много лет не отдыхали при крайне напряженной работе, и после запуска спутника мне вместе с заместителем по испытаниям Воскресенским Королев дал отпуск. Полетели в Сочи, там поселяют нас на даче Булганина. А через несколько дней - вызов: срочно вылетайте! Досадно было, конечно, однако лишь в первый момент. Внутренняя готовность к непрерывной работе в нас жила. И за месяц был создан новый спутник, который полетел уже с собакой Лайкой.
В. К. Вернемся к 12 апреля 1961-го.
В. М. При этом запуске самыми страшными были последние секунды активного участка на взлете, когда с космонавтом нет связи. Вот тут мы особенно замерли. А потом переживали все дальнейшее, до посадки. После сообщения о приземлении Королев улетел в Москву. Ну а мы остались работать над новой, более совершенной ракетой - «девяткой».
В. К. А следующий полет сразу же начали готовить?
В. М. Сразу.
В. К. И чем отмечено было это время - между полетом Гагарина и полетом Титова?
В. М. Борьбой. Было предложение, чтобы Титов сделал два витка вокруг Земли, и другое — чтобы летать ему сутки. Приняли в конце концов это, второе. И мы обеспечили суточный полет.
В. К. А ведь американец полетел в космос только в феврале следующего года и сделал всего три витка!
В. М. Что ж, тогда они поотстали.
КАК ЕСТЬ:
В. К. А что теперь? Вот затопили наш «Мир». По телефону вы мне сказали, что протестовали против этого.
В. М. Да. Несколько писем в разные инстанции написал. Хотя я в принципе не за длительные пилотируемые полеты, а за автоматы в космосе, «Мир» нельзя было хоронить. «Мир» надо было оставить! Кстати, его тоже можно было перевести в автоматический режим.
Нельзя делать ставку только на эту так называемую МКС. Во-первых, она идет по одной орбите. Причем МКС ведь построена изначально для чего? Чтобы оправдать плохой «Спейс-шаттл». Американский челнок. На него затрачены огромные деньги. Американцы ошиблись в сто раз, и теперь затраченное как-то надо оправдывать. Их этот «Спейс-шаттл» оказался в десять раз дороже наших одноразовых систем. И чтобы как-то оправдаться в глазах американской общественности, они это придумали. Якобы международную космическую станцию. Из семи космонавтов одного нашего посадить. А деньги-то они берут с нас же! И потом, они полные хозяева. Хотят - пустят, хотят - нет.
В. К. Ну а «Мир», в вашем представлении, еще мог работать?
В. М. Вполне! Там почти 500 килограммов работающей аппаратуры. Она могла работать и приносить информацию, полезную для Земли. Можно было, как я уже сказал, сделать «Мир» автоматически управляемой станцией, и он бы долго летал. Изредка только поднимать его орбиту, но это все копейки по сравнению с тем, что он бы дал нам.
В. К. Это если исходить из наших национальных, государственных интересов. Но, похоже, нынче иные интересы преобладают!
В. М. Конечно, если до такой степени разворовали страну. Сейчас уже и забыто, что после полета Юрия Гагарина президент США Кеннеди обратился через конгресс к нации с призывом мобилизовать весь интеллектуальный и экономический потенциал американцев для преодоления образовавшегося отставания. Целая программа для этого у них была разработана. А что мы с тем нашим советским экономическим и интеллектуальным потенциалом сделали? Наука брошена буквально на произвол судьбы. Финансирование космической программы сократилось за десять лет в 10 раз!
А ЧТО БУДЕТ?
В. К. Василий Павлович, но, может быть, космонавтика нам действительно не нужна? Может, от нее и в самом деле, как некоторые утверждают, одни лишь расходы и лучше всего ее «закрыть»?
В. М. Я слышал такое не раз. Что сказать? Вот набрасываю проект своего выступления на научной конференции, которая к юбилею гагаринского полета должна состояться в гостинице «Космос», хотя не уверен, что мне там дадут слово. Зачитаю начало - пусть в «Правде» будет озвучено:
«12 апреля исполняется 40 лет со дня полета вокруг Земли по околоземной орбите Юрия Гагарина. До этого никто не знал, с чем столкнется человек в космосе, потому полет Гагарина можно назвать историческим и героическим .
Пока Земля является единственным местом, приспособленным к жизни людей с использованием земных ресурсов. Задача человечества - экономить и по возможности восполнять эти ресурсы. Человечество должно использовать информацию, получаемую из космоса, о происходящем на Земле и вокруг нее. Ракетно-космическая техника при участии космонавтов может оказать существенную помощь в этом.
Сейчас трудно найти такую отрасль народного хозяйства, которая не была бы заинтересована в решении своих задач с помощью ракетно-космической техники. И тем не менее среди определенных кругов общественности и в СМИ существует мнение, что дальнейшее развитие космонавтики несвоевременно, способствует ухудшению жизни наших людей из-за ее низкой экономичности. Это мнение вызвано недопониманием роли ракетно-космической техники в решении земных задач - улучшения и продления жизни людей на Земле. И такое мнение вредно, поскольку не учитывает проблемы человечества завтрашнего дня. Низкая экономичность современной ракетно-космической техники, на мой взгляд, связана с одноразовостью ее применения, оставшейся от военной ракетной техники, на основе которой и на деньги военных ведомств она была создана. Нужно разрабатывать новую экономичную многоразовую ракетно-космическую технику, финансируемую государством независимо от военных. Необходимо также наиболее рационально использовать новую ракетно-космическую технику с минимальными расходами на ее эксплуатацию. Экспертные оценки показывают, что 80-90 процентов насущных земных задач, решаемых в космосе, можно решать при помощи автоматических космических аппаратов.»
Ну дальше я эту тему намерен развивать.
В. К. А кому в данном случае вы адресуете вот это свое выступление? Руководству нашей космической отрасли? Руководству страны?
В. М. Хотелось бы, чтобы до них дошло.
В. К. Но разве вы не видите, что нынешнее руководство демонстрирует полное равнодушие, если не сказать сильнее, к состоянию и перспективам космической науки и техники в нашей стране? По-моему, история с «Миром» окончательно раскрыла, кто есть кто.
В. М. Пока надеюсь, что порядок в конце концов придется наводить. И приоритеты устанавливать. Вынуждены будут заняться и наукой.
В. К. Скажите, хотя бы перечислительно, решение каких насущных земных проблем видится вам вполне реальным с помощью космонавтики?
В. М. Много. Вот сейчас, например, остро стоит вопрос о ядерных отходах. А если будет экономичная ракетно-космическая техника, то долгоживущие отходы атомных электростанций, радиоактивные, можно будет удалять в космос.
Далее. На Земле сейчас очень много ядовитых химических веществ. И мы опять-таки не знаем, куда их девать. Требуются огромные расходы, да и они себя не оправдывают. А между тем экология бьет тревогу все настойчивее.
Пожары. Из космоса их обнаружить легко и космическими средствами очень легко их тушить. Управление погодой! Можно забросить в космос зеркала, освещать города - вот вам восполнение электроэнергии. Мы умеем уже сейчас тепловую солнечную энергию трансформировать в электроэнергию, можно ее транспортировать на Землю, а это огромные, по сути неисчерпаемые ресурсы! Куда там уголь, нефть, газ по сравнению с Солнцем. Оно тоже со временем кончится, но это - через сотни миллионов лет. И тогда встанет вопрос о переселении людей на другие планеты, о чем писал еще Циолковский, - чтобы найти другое Солнце. Тоже с помощью космонавтики.
Но для всего этого нужен мир на Земле, когда люди и страны не будут противостоять друг другу.
Знаете, я придумал интересную вещь. Лет десять работал над этим. Как взлетать вертикально и садиться вертикально. Сделал доклад у себя в МАИ, в Политехническом музее, в отделении Академии наук. Но пробить никак не могу! Куда только не стучался. Нужны деньги, нужно финансировать эти работы и делать эксперимент. А где взять?
В. К. Значит, вы это придумали, но никто не хочет заниматься?
В. М. Никто!
В. К. Опять мы приходим к сегодняшнему состоянию нашей страны.
В. М. Мне, когда я был в Израиле с делегацией, за мысль один американец давал три с половиной миллиона долларов. Только расскажи ему.
В. К. За эту вашу идею?
В. М. Да. Растрепались ребята, что есть такая.
В. К. Но не продались вы?
В. М. Нет. Это не для меня.
Апрель 2001 г.
Виктор Кожемяко
Из книги «Лица века в беседах, воспоминаниях, очерках»
