Показать все теги
«Эти события до сих пор не перестают волновать умы людей. Появляются все новые воспоминания участников. Журналисты, писатели, ученые, да и много других лиц высказывают о них свое мнение. Я всегда придерживался того взгляда, что в нормальном, демократическом обществе государственная измена остается государственной изменой. Она может быть нравственно оправдана лишь в одном единственном случае, когда вызвана особо трудным, катастрофическим положением страны».
Генерал-майор Рейнгардт Гален об участниках заговора в Вермахте против Гитлера
Более 60 лет тому назад в 40 км к югу от Берлина близ маленькой деревушки Дабендорф на месте бывшего лагеря французских военнопленных возникла знаменитая школа пропагандистов Русской Освободительной Армии (РОА), ставшая идейным, организационным и кадровым центром Власовского движения. Не исключено, что Дабендорф был единственным местом в Европе, где в 1943-1944 гг. бывшие «подсоветские» граждане и представители национальной эмиграции могли свободно, целенаправленно и предметно анализировать феномен сталинщины и искать пути ее преодоления. Роль и значение Дабендорфской школы РОА в контексте не только антисталинского протеста, но и всей истории антибольшевистского сопротивления трудно недооценивать, хотя в современной России о власовцах именно в связи с Дабендорфом вспоминают довольно редко.
Инициатива создания столь своеобразного командного центра непризнанного нацистами антисталинского движения принадлежала участникам антигитлеровского заговора в Вермахте, которые зимой 1942-1943 гг. уже были готовы к физическому устранению А. Гитлера. Ряд немецких офицеров из среды тех, кто критически относился к нацистской политике и военному управлению фюрера, имел непосредственное отношение к созданию школы власовских пропагандистов. Среди них применительно к зиме 1943 г., в первую очередь, следует назвать полковника Р. Гелена и подполковника графа К. фон Штауффенберга. Гелен и Штауффенберг, в сущности, и добились окончательной реализации проекта, а также увеличения штатов школы с 40-50 до 1,2 тыс. человек Немецкйм начальником Дабендорфс- кой школы, в организационном отношении соответствовавшей батальону, был назначен убежденный сторонник изменения нацистской политики и защитник Власовского движения капитан Вермахта В. К Штрик-Штрикфельд. До апреля 1945 г. первым лицом ответственным за деятельность курсантской школы оставался талантливый начальник отдела «Иностранные армии Востока» {нем. Fremde Heer Ost, далее - ФХО) Генерального штаба генерал-майор Р. Гелен. Кроме того, школа находилась в подчинении и других ведомств: в области управления школа подчинялась III (Берлинскому) военному округу, в области выполнения заданий - IV отделению отдела пропаганды Верховного командования Вооруженных Сил Германии {нем. Oberkom- mando der Wehrmacht / Wehrmachtspropaganda, далее - ОКВ/ВПр.), организационно - ФХО, а также Генералу Восточных добровольческих войск Многообразное подчинение позволяло прибегать к лавированию между этими инстанциями, используя ведомственные разногласия и интриги для укрепления позиций школы. Бывший начальник химической службы 67-го стрелкового корпуса в звании подполковника Красной армии В. В. Поздняков указывал на то обстоятельство, что на Дабендорф также пытались влиять Министерство пропаганды рейха, Министерство по делам восточных оккупированных территорий, а также Главное управление СС. Представители последнего находились в составе немецкого персонала, но не афишировали свою принадлежность к ведомству Г. Гиммлера.
Официально школа именовалась Ostpropagandaabteilung zur besonderen Verwendung - Отдел восточной пропаганды особого назначения и просуществовала в Дабендорфе с 28 февраля 1943 г. по 28 февраля 1945 г. Затем она бьиа эвакуирована в село Гкшюбель в 12 км южнее Карлсбада, где завершила собственную историю 22 апреля. Должность русского начальника школы занимали: генерал- майоры И. А. Благовещенский (февраль - август 1943 г.) и Ф. И. Трухин (август 1943 г. - октябрь 1944 г.), подполковник РОА, бывший начальник штаба 438-го стрелкового полка в звании майора Красной армии Г. А. Пшеничный (октябрь 1944 г. - апрель 1945 г.). До октября 1944 г. состоялись 12 выпусков. В 1945 г. выпусков, очевидно, не производилось в связи с эвакуацией и переездом школы под Карлсбад. По разным оценкам, суммарное число прошедших через школу курсантов колеблется в пределах от 4,5 тыс. до 5 тыс. человек, из которых от 40 до 50 были приняты в НТС теми членами Союза, которые преподавали и служили в Дабендорфе.
Формально Дабендорф должен был играть роль курсов по подготовке пропагандистов для лагерей военнопленных, Восточных войск Вермахта, рабочих команд и лагерей ос- тарбайтеров, оккупированных территорий и прифронтовой полосы. На территории Дабендорфа издавались брошюры, газеты и листовки, предназначавшиеся к распространению в прифронтовой полосе и на оккупированных территориях. Курсанты должны были в течение сборов, продолжавшихся от двух недель до трех месяцев, изучить цикл предметов, предназначенных для формирования мировоззрения каждого пропагандиста. Отбор на курсы производился из лагерей военнопленных, через сеть филиалов (в Луккенвальде и др.), из Восточных войск Вермахта, а также по линиям упомянутых структурных подразделений Вермахта, контролировавших деятельность школы. Все перечисленные виды деятельности выполнялись, но объективно далеко не исчерпывали значения Дабендорфской школы. Прибывший в Дабендорф осенью 1943 г. поручик РОА Л. А. Самутин заметил, что главная задача курсов заключалась в следующем: «Дать возможность Власову и его штабу...выработатъ программу Освободительного движения, собрать и обучить кадры, чтобы все подготовить к тому моменту, когда будет решен вопрос о создании союзного с немцами русского руководства военными, политическими и гражданскими вопросами оккупированной немцами части России... Когда понадобится - выступить со всем готовым: программой, прессой, структурой, кадрами». По свидетельству не только Самутина, но и других лиц, Штрик-Штрикфельд имел полное представление о надеждах и планах власовцев и всячески поддерживал их.
В отношении идеологической подготовки главная задача курсов заключалась в том, чтобы способствовать превращению пленных бойцов и командиров Красной армии, поступавших на курсы часто лишь для освобождения из лагеря военнопленных, в убежденных противников сталинского общественно-политического строя. Бывший лейтенант К А. Крьиов в этой связи писал: «В Дабендорфе... был охраняемый от немецкого влияния дух свободы. Говорили и думали, как хотели и что хотели. В этом... и заключалась сила дабендофского перевоспитания людей».
Непосредственно на работу Дабендорфа должны были влиять два подразделения IV отделения «Активная пропаганда» ОКВ/ВПр. (далее ОКВ/ВПр. IV) полковника Г. Л. Мартина. Первое из них возглавлял капитан Н. фон Гроте, курировавший издательскую деятельность и пропагандистские акции. Второе - зондерфюрер, капитан Моозах, бывший туповатый начальник курсов пропагандистов в Вульгайде. В обязанности Моозаха и его подчиненного лейтенанта Цигезара - официального представителя НСДАП - входило утверждение учебного плана и программы занятий. Подразделение Моозаха бьио связано с ведомством Геббельса. Цигезару подчинялись барон Г. фон дер Ропп и русский эмигрант Рогожин. Немецким комендантом лагеря был офицер Абвера лейтенант Регер, по некоторым сведениям якобы проживавший до 1936 г. в СССР и служивший (!) в органах НКВД. Службу безопасности Дабендорфа (аналог службы 1с в Вермахте) возглавлял барон Г. фон Клейст. Всего в школе в подчинении Штрикфельда служил 21 немецкий офицер, не считая сотрудников ОКВ/ВПр. IV.
Утвержденные учебные программы находились у преподавателей, которые, пользуясь покровительством Штрик-Штрикфельда, читали слушателям иные курсы, весьма отличавшиеся по содержанию от ранее утвержденных. При этом методические указания исходили от двух старших преподавателей Дабендорфа: бывшего аспиранта-микробиолога А. Н. Зайцева (в послевоенной эмиграции - Артемов) и инженера-строителя Н. Г. Штифанова. Среди других известных преподавателей стоит назвать инженера- химика В. В. Арсеньева, художника из Ивано-Вознесенска В. А. Богомолова, ростовского учителя М. И. Дашкова, инженера-строителя К. А. Крылова, инженера-металлиста Н. И. Ливенцова, помощника начальника отделения агентурной разведки разведотдела штаба 19-й армии Западного фронта старшего лейтенанта Н. Ф. Лапина, старшего лейтенанта М. А Смолякова. Моозах и Цигезар русским языком не владели, поэтому занятий не посещали. Непосредственный их подчиненный барон Г. фон де Ропп сочувствовал власовцам. Таким образом, в учебно-методическом плане действительными хозяевами Дабендорфской школы оставались власовские офицеры. Штрик-Штрикфельд собственными властью и авторитетом гарантировал своеобразную «экстерриториальность» Дабендорфа. В этом ему существенно помогал ротмистр барон Э. К Деллингсхаузен, назначенный на должность заместителя немецкого начальника школы в начале 1944 г. по линии ОКВ/ВПр.
Прибывавшие в Дабендорф курсанты в идейном отношении воспитывались в духе тринадцати пунктов известной Смоленской декларации 1942 г., а также в некоторой степени попадали под влияние группы членов НТС, возглавлявших учебную часть (А Н. Зайцев, Н. Г. Штифанов и др.). Режим и внутренний распорядок в Дабендорфе в значительной степени определялся традициями Русской армии, офицерами которой в прошлом были некоторые власовцы, занимавшие здесь строевые и административные должности. Среди них стоит назвать начальника курсов в 1943-1944 гг. генерал-майора Ф. И. Трухина (в 1917 г. - подпоручик, командир батальона 181-го пехотного полка 46-й пехотной дивизии, выпускник 2-й Московской школы прапорщиков), командира курсантского батальона с апреля 1944 г. подполковника АД Архипова (в 1920 г. - подполковник, ид. командира 3-го полка Марковской дивизии, выпускник Алексеев- ского военного училища), преподавателя тактики с января 1944 г. полковника М. А. Меандрова (в 1917 г. - штабс-капитан, командир роты 192-го Рымникского полка 48-й пехотной дивизии, выпускник Алексеевского военного училища), помощника командира роты по строевой части в 1943 г. капитана В. С. Григора (в 1917 г. - прапорщик Лейб-гвардии Егерского полка 1-й гвардейской дивизии), преподавателя русской истории с июля 1943 г. капитана М. Н. Залевского (в 1917 г. - штабс-ротмистр 15-го уланского Татарского полка 15-й кавалерийской дивизии, выпускник Николаевского кавалерийского училища), офицера постоянного состава школы капитана А. И. Путилина (в 1919 г. - Флота лейтенант, выпускник Морского корпуса) и др.
Очень скоро школа в Дабендорфе приняла характер замаскированного военного училища, в котором готовились кадры для занятия унтер-офицерских и офицерских должностей в будущей армии. В 1944-1945 гг. командирские должности в 1-й и 2-й пехотных дивизиях, запасной бригаде и прочих подразделениях Вооруженных Сил КОНР заняли в подавляющем большинстве выпускники Дабендорфа. В Дабендорфе существовал постоянный штат курсов, обеспечивавший жизнедеятельность школы и работу каждого выпуска. Штатное расписание постоянных чинов Дабендорфской школы РОА в сокращенном виде выглядело следующим образом:
Количество переменного состава определялось числом прибывших слушателей.
Курсантскими ротами в Дабендорфской школе РОА в 1943-1944 гг. командовали активные участники Власов- ского движения: полковник А. Д. Архипов, бывший„коман- дир кавалерийского полка майор Н. М. Замятин, командир 1034-го стрелкового полка 293-й стрелковой дивизии майор В. В. Кусков, начальник строевого отдела штаба 61-го стрелкового корпуса майор М. Б. Никифоров, подполковник В. В. Поздняков, майор Г. А Пшеничный, старший помощник начальника оперативного отдела штаба Приморской армии майор Н. И. Садовников, помощник начальника по материальному обеспечению подвижного госпиталя № 500 капитан С. Н. Хитрово. Профиль рот носил следующий характер: 1-я рота - курсанты из числа офицеров Восточных войск Вермахта и РОА, 2-я рота - курсанты из числа унтер-офицеров Восточных войск Вермахта и РОА, 3-я рота - сводная для частей ПВО, 4-я рота - курсанты, поступившие из лагерей военнопленных, 5-я рота - курсанты из числа унтер-офицеров РОА, произведенные из рядовых. Окончившие курс пропагандистов направлялись на должности пропагандистов РОА в Восточные войска Вермахта, лагеря военнопленных и т. д. Юридическим документом военнослужащего ЮА, считавшегося до ноября 1944 г. военнослужащим Восточных войск Вермахта, стала стандартная солдатская книжка - Soldbuch. На ее первой странице было напечатано: «Русская Освободительная Армия борется: за землю для крестьян. За свободный, хорошо оплачиваемый труд для рабочего. За национальную независимость русского народа, равноправного члена семьи свободных народов Новой Европы. За Новую Россию без большевиков и капиталистов». На второй странице размещался следующий текст: «Я вступил в ряды Русской Освободительной Армии для борьбы против Сталина и его клики, за светлое будущее Русского народа. Русский народ в союзе с Германией свергнет ненавистный большевизм и установит на своей родине справедливый порядок». Далее шли сведения о владельце зольдбуха.
Распорядок дня на курсе утверждался русским начальником курсов и, как правило, выглядел следующим образом:
7.00- 8.30. Подъем, зарядка, утренний туалет, смотр, завтрак.
8.30 -11.50. Занятия: строевые, спортивные, лекции (повзводно, из расчета один взвод (25 чел.) - учебная группа).
11.50 - 12.00. Строевой проход.
12.00- 13-30. Обед и время отдыха.
1330 - 17.00. Занятия: строевые, спортивные, лекции, стрельбы из ручного огнестрельного оружия.
17.00- 21.00. Мероприятия по распорядку дня: получение продуктов рациона, увольнение в отпуск в пределах берлинского гарнизона (17.00 - 24.00, до 7.00 следующего дня - для офицеров постоянного состава), развод караулов (19. 00), ужин, театральные постановки и концерты, спортивные занятия.
21.00- 23.00. Спуск флагов (Андреевского и немецкого), вечерняя поверка, смотр, подготовка ко сну.
23.00. Отбой.
После 17.00 курсанты Дабендорфа имели право приглашать знакомых на спортивные и клубные мероприятия, чаще всего девушек - «остовок» из многочисленных окрестных лагерей остарбайтеров, которые могли находиться на территории курсов до 21.00. Иногда гостей бывало до 300 человек
Учебный план курсов предусматривал следующие занятия: политические, методика пропагандистской работы, строевая и физическая подготовка, тактические, учебные стрельбы. Вся учебная программа подразделялась на три основных блока.* Германия, Россия и большевизм, Русское освободительное движение. IV отделение ОКВ/Впр. полагало, что курсанты Дабендорфской школы РОА изучают государственное, политическое и социальное устройство Третьего рейха, а также основы национал-социалистического мировоззрения. В действительности, основное внимание в школе уделялось критике сталинского режима и разбору тринадцати пунктов «Смоленского воззвания». Политическая реальность рейха изучалась не через призму национал- социализма, а с точки зрения ее полезности (или бесполезности) для развития Власовского движения. Старшие преподаватели А Н. Зайцев и Н. Г. Штифанов часто позволяли себе иносказательную критику национал-социализма, что иногда приводило к серьезным осложнениям. А. С. Казанцев, работавший в ОКВ/Впр., свидетельствовал: «В Берлине Дабендорф не любили* Вместо короткого и готового к услугам “яволь”, там люди занимались разбором и критикой сталинского режима, иллюстрируя его пороки примерами и белее близким. Занимались созданием положительной программы будущего движения, вместо того чтобы целиком довериться воле фюрера, который должен был бы по окончании войны “решить” все вопросы, в том числе и вопрос будущего России на многие годы вперед».
Однажды капитан РОА Зайцев на одной из лекций заявил: «Свобода слова и печати является гарантией, что никакие темные деяния не останутся без наказания. При действительной свободе слова невозможно существование режимов, при которых к власти пробираются проходимцы, а во главе государства оказывается какой-нибудь недоучившийся семинарист или неудачник ефрейтор». К счастью для лектора, в тот раз доноса в Гестапо не поступило и никто из немецкого персонала, особенно из тех, кто понимал русский язык, на лекции не присутствовал. Однако в следующий раз Зайцев позволил себе высказывание примерно в том духе, что установка германского флага на вершине Эльбруса относится скорее к достижениям альпинизма, чем к военным успехам. Флаги с эмблемами 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» и 4-й горнопехотной дивизии Вермахта были установлены 21 августа 1942 г. после восхождения на Эльбрус отряда немецких альпинистов под командованием капитана Грота. Военного значения эта акция не имела - в этом смысле А. Н. Зайцев был прав - но эффектное впечатление в Германии она произвела. Берлинские газеты писали: «Покоренный Эльбрус венчает конец павшего Кавказа!» Случайное присутствие на лекции нескольких немецких офицеров, участников боевых действиях на Восточном фронте, вызвало серьезный скандал, который Штрик-Штрикфельд загладил ценой огромных усилий.
По утверждению Э. К. Деллингсхаузена, Гестапо направляло в Дабендорф определенное количество агентов, внедряя их как в среду немецкого персонала, так и в среду курсантов. Агенты время от времени доносили на лекторов, в результате чего возникали серьезные конфликты между Гестапо, ОКВ/Впр., немецким и русским персоналом школы. Более или менее безболезненное их разрешение связывалось только с тем влиянием, которое имел полковник Гелен. Вероятнее всего, именно он сумел добиться отмены резолюции, наложенной на рапорт Гестапо начальником штаба оперативного руководства ОКВ генерал-полковником А. Йодлем об аресте генерала Трухина и старших офицеров Дабендорфа с последующим их этапированием в лагерь военнопленных «за неблагодарность». Гелен - бывший адъютант в 1939-1940 гг. начальника Генерального штаба генерал-полковника Ф. Гальдера и один из любимцев начальника оперативного управления Генерального штаба полковника А. Хойзингера - имел достаточные связи, чтобы добиться отмены распоряжения Йодля. Тем более что и Гальдер, и Хойзингер хотя и не участвовали непосредственно в заговоре против Гитлера, но сочувственно относились к заговорщикам. Настойчивое покровительство, которое оказывали Дабендорфской школе РОА и ее русским сотрудникам представители антигитлеровской оппозиции в Вермахте, способствовало возникновению у власовцев определенных надежд и иллюзий на благоприятный исход зарождавшегося движения. В итоге идейно-политическая подготовка курсантов приняла весьма специфический характер. Преподавателей и курсантов в первую очередь интересовали критика сталинской действительности и совершенствование тех положительных принципов, которые нашли свое отражение в Смоленской декларации от 27 декабря 1942 г.
Анализ сохранившихся учебных пособий Дабендорфской школы РОА, изданных в 1943-1944 гг. в серии «Библиотека пропагандиста», показывает, что критика преподавателями Дабендорфа советской действительности и сталинского общества носила обоснованный характер. Многие их суждения предвосхитили известные тезисы западных советологов и политологов 1950- 1970-х гг. Особенно подчеркивался «идеократический характер» государства, смысл существования которого, с точки зрения власовцев, заключался «в проведении в жизнь односторонней партийной идеи», основанной на «узко-материалисти ческам мировоззрении». При этом аналогичные оценки подразумевались и по отношению к нацистскому рейху.
В Дабендорфе предпринимались попытки анализировать причины и механизм формирования «культа Сталина», в результате которого ВКП (б) превратилась из «партии идей в партию вождя», а также результаты массовой идеологической обработки советской молодежи. Формально теоретический курс был насыщен национал-социалистическими дисциплинами, утвержденными для изучения'Импер- ским Министерством пропаганды и составлявшими 30% от предметов учебного курса. Полный цикл выглядел следующим образом:
Первый раздел: Германия
- Исторический очерк развития Германии до Версальского мира 1919 г.
- История национал-социалистического движения.
- Основы национал-социализма.
- Еврейский вопрос.
- Государственное и общественное устройство Германии.
- Рабочий вопрос в Германии.
- Сельское хозяйство в Германии.
- Социальная помощь в Германии.
- Семья и воспитание молодежи в Германии.
Второй раздел: Россия и большевизм
10-14. Курс русской истории
15. Идеологический гнет в СССР.
16. Земельный вопрос в России и земельная политика Советской власти.
17. Рабочий вопрос и стахановщина.
18. Советская интеллигенция и культура.
19. Семья, молодежь, воспитание и образование в СССР.
20. Борьба власти с населением.
21. Экономическая политика Советской власти.
22. Внешняя политика СССР.
23. Еврейство в России.
24. Россия под властью большевиков.
25. Англия - исторический враг России.
26. Русский народ и германский народ.
27. СССР и Германия.
Третий раздел: Русское Освободительное Движение
- Основы Русского Освободительного Движения.
Курсы в Дабендорфе сильно выиграли от отсутствия чиновников Й. Геббельса и предоставленной В. К. Штрик-Штрикфельдом власовскому командованию возможности непосредственно комплектовать кадры преподавателей. Тем самым воздействие нацистского официоза на слушателей было практически сведено к нулю. Несмотря на наличие дисциплин, посвященных пресловутому «еврейскому вопросу», преподавательский состав и абсолютное большинство курсантов относились к ним безразлично, а теория неполноценных народов представлялась дикой и малопонятной. Служба в Дабендорфе вплоть до июня 1944 г. майора М. А. Зыкова, которого многие власовцы считали евреем, лишний раз подчеркивала парадоксальность ситуации. Традиционная для нацистов юдофобия была чужда не только кадровым командирам Красной армии, составлявшим основу кадров Дабендорфской школы РОА, но и преподавателям, относившимся к денационализированной советской интеллигенции. (Вряд ли стоит этому противопоставлять так называемый бытовой антисемитизм, проявления которого можно было встретить в разных группах советского общества накануне и в первые месяцы войны). Власовское движение возникло исключительно как одна из форм протеста против сталинщины. Для курсантов и преподавателей Дабендорфской школы РОА евреи никак не олицетворяли режим террора и насилия, утвердившейся в СССР. Так, например, к началу сталинской коллективизации в УССР, где проживала большая часть еврейского советского населения, доля евреев - членов ВКП(б) была гораздо ниже их доли во всем городском населении Украины (12% против 22,7%). В то же самое время соответствующие доли украинцев и русских были несомненно выше (52% против 47% и 25% против 27,5%).
В этой связи абстрактная юдофобия не связывалась с реальными воспоминаниями о советской действительности, хотя, конечно, кто-то из власовцев мог помнить евреев- политруков или сотрудников НКВД, но в не меньшей степени ими могли быть, и были русские. Евреи не доминировали в СССР в той мощной общественной прослойке управленцев, инженеров, директоров, представителей партийно-советской бюрократии, которая была надежной социальной опорой власти, так как ощущала себя ее продуктом. Сталинщина представляла собой не только систему власти, но и систему ценностей, которые моделировали определенное поведение человека в обществе. И если не все дабендорфцы это понимали осознанно, тЪ многие чувствовали интуитивно. Против этой особенности режима и направлялся протест в целом. Поэтому «еврейский вопрос» для власовцев так и не актуализировался в 1943- 1945 гг., наилучшим доказательством чему служат критические отзывы о Власовском движении нацистов и непосредственное содержание Пражского манифеста 1944 г.
27 февраля 1943 г. в лагере Вульгайде была сформирована первая группа из 20-25 человек для обслуживания будущих курсов. Из власовских генералов в Дабендорф прибыли генерал-майор И. А Благовещенский, возглавивший курсы, и генерал-майор В. Ф. Малышкин. По воспоминаниям третьего начальника Дабендорфа подполковника Г. А. Пшеничного, состав курсантов I выпуска был отобран из рук вон плохо. Отбор будущих курсантов осуществлялся людьми, абсолютно не представлявшими целей и смысла Дабендор- фской школы. В обслуживающей группе, сформированной в Вульгайде, не было офицеров и унтер-офицеров, строевых командиров, лишь случайно в ней оказались четыре преподавателя. В Дабендорфе было объявлено, что после принятия присяги все прибывшие освобождаются из плена и становятся добровольцами Восточных войск Вермахта. 28 февраля группа из 20-25 человек была приведена к присяге, и Малышкин объявил о назначении начальником курсов генерала Благовещенского. Ожидалось прибытие 300 курсантов, обслуживание которых предполагалось осуществить всего тремя десятками людей, включая двух офицеров. Один из них - бывший начальник оперативного отдела штаба 32-й армии Западного фронта полковник
Н. С. Бушманов - занял должность начальника учебной части курсов, а майор Г. А Пшеничный - должность командира 1 -й роты. Командирами 2-й и 3-й учебных рот были спешно назначены солдаты группы штатного персонала, являвшиеся в прошлом начальниками учебных групп в Вульгайде. Занятия начались 1 марта.
Учебные программы и квалифицированные преподаватели отсутствовали, поэтому первоначально дублировалась совершенно неудовлетворительная программа курсов в Вульгайде. 1-й сбор курсантов (около 300 человек) полно- | стью набирался из военнослужащих Восточных войск Вермахта и охранных подразделений тыловых сил безопасности, прекрасно осведомленных о целях и методах германской оккупационной политики. Все они читали запрещенную к распространению Смоленскую декларацию, а также были уверены в реальном существовании Русского Комитета и начавшемся формировании РОА под командованием генерала Власова. Первыми вопросами курсантов стали следующие: «Что делает генерал Власов?», «Где штаб РОА?», «Сколько и каких русских подразделений сформировано?» и т. п. После первых же ответов им стала ясна подлинная картина Даже во время «экскурсий» в Берлин и окрестности, будучи обмундированными в полевую форму Вермахта, курсанты чувствовали к себе настороженно-подозрительное отношение со стороны немцев. За редким исключением общие настроения немецкого персонала характеризовались следующими словами: «Что ж, это хорошо, что вы с нами. После победы над Сталиным мы вам дадим лучшие места в России». Трагическое положение остарбайтеровусиливало отрицательные эмоции среди курсантов 1-го сбора. Закончился сбор 22 марта фактически безрезультатно, спровоцировав рост антинемецких настроений в среде восточных добровольцев. 2 5 марта по просьбе Власова и Зыкова председатель НТС В. М. Байдалаков направил в Дабендорф большую группу преподавателей из Вустрау во главе с генералом Трухиным. Старшими из них были назначены А. Н. Зайцев и Н. Г. Штифанов. Трухин занял должность Бушманова, а Бушманов стал его заместителем. На 2-м сборе, проходившем с 31 марта по 14 апреля, выделилась группа потенциальных командиров рот и взводов, в итоге включен- , ная в постоянный курсовой штат (командиром 2-й офицерской роты стал подполковник В. В. Поздняков). Из 1 тыс. курсантов 2-го сбора около 40 человек отказались давать присягу и под влиянием общей ситуации пожелали возвратиться в лагерь военнопленных.
Все добровольцы РОА получали денежное содержание («верзольд»): офицеры, независимо от чина, 16 рейхсмарок в неделю (ставка лейтенанта Вермахта), рядовые - по ставке рядовых Вермахта. 2-й сбор отличался уже гораздо большей организованностью. Прибывшие преподаватели приступили к созданию учебных программ. Генерал Тру- хин как бывший профессиональный преподаватель Академии Генерального штаба РККА добился значительных методических и качественных изменений в преподавании учебных дисциплин. С 4-го сбора, завершившегося 10 июля, Дабендорфская школа стала превращаться в тот командный и идейный центр движения, каким его хотели бы видеть Власов и Трухин. Власов появлялся в Дабендорфе в конце каждого выпуска, произносил оптимистические речи и принимал специально устраиваемый парад. Вся организационная и строевая работа лежала на Трухине, стремившемся к поддержанию традиционной воинской дисциплины и по заданию Власова лично отбиравшего будущие командно-офицерские кадры РОА. По мнению ротмистра Э. К Деллингсхаузена, подполковника Г. А. Пшеничного, поручика А. И. Ромашкина, полковника В. В. Позднякова, капитана А. Н. Зайцева и др., Ф. И. Трухин весьма преуспел в должности начальника Дабендорфа. Количество выпущенных курсантов и фактическое создание Тру- хиным Вооруженных Сил КОНР в конце 1944 – начале 1945 гг. подтверждают показания свидетелей.
На территории Дабендорфа также размещалась редакция газеты «Заря» во главе с майором М. А. Зыковым, полностью зависимая от пропагандного отделения полковника Мартина. Зыков подчинялся Трухину лишь в порядке гарнизонной службы. Тем не менее каждое утро он делал личные аналитические доклады начальнику курсов по итогам сводок Совинформбюро, поступавших к нему показаний перебежчиков и отдельных военнопленных и т. д. Зыков не отказывался от помощи при составлении методических разработок и программ, но в жизнь курсов никоим образом не вмешивался. Членам НТС он не симпатизировал, Схему национально-трудового строя 1942 г. жестко критиковал за явный антидемократизм и антисемитский пункт, поэтому близких отношений со старшими преподавателями Дабендорфской школы у него не сложилось.
Несмотря на то, что в жизни курсов положение главного редактора «Зари» выглядело обособленным, его надежды и иллюзии отражали общие настроения власовцев. = В разговоре с В. В. Поздняковым в апреле 1943 г. Зыков свое видение перспектив Власовского движения изложил следующим образом: «Мы не можем желать победы Советского Союза, ибо тогда неизмеримо усилится коммунизм. Только Германия заинтересована сейчас в поражении ком| мунистического правительства Советского Союза. Мы не можем доверять нацистскому руководству; но у них нет другого выхода. Без нас, безучастия русских в борьбе... Германия не может победить СССР-. Следовательно, немцы будут вынуждены поддерживать и развивать Освободительное движение, как это и ни противоречит интересам нацистов- Оккупировать Советский Союз не сможет ни одна страна в мире - 22 млн, кв. км! ...Даже нацисты будут вынуждены согласиться с организацией временного русского правительства вхжкупированных областях и помочь ему создать армию... Если аппетиты нацистов будут слишком велики ~ мы всегда сможем их урезать_ В этом нам помогут и нынешние союзники Советского Союза-Для того, чтобы поднять на борьбу народные массы, нужная ясная политическая программа» мы дали основу этой программы - 13 пунктов Русского Комитета... Мы признаем принцип частной собственности, но~ против крупных... монополий. Земля должна принадлежать крестьянам... Краме того, мы не допустим никаких реставрационных попыток со стороны немцев и белой эмиграции - помещики и фабриканты своей земли и заводов не получат-Никакой политики мести за прошлую деятельность власти мы не допустим- Значит, и интеллигенция будет поддерживать нас». Собственные взгляды Зыкову удалось популяризировать при подготовке 1 -й антибольшевистской конференции бойцов и командиров Красной армии.
Антибольшевистская конференция бывших военнопленных командиров и бойцов Красной армии, вступивших в ряды Русского освободительного движения, состоялась в Дабендорфе во время 2-го сбора пропагандистов РОА 12 апреля 1943 г. по инициативе Зыкова. В конференции участвовали более 600 человек. Открыл конференцию Зыков, в президиуме сидели редактор газеты «Доброволец» генерал- лейтенант РОА Г. Н. Жиленков, В. В. Поздняков, Г. А Пшеничный, лейтенант К. А. Крылов и др. Основной доклад на конференции сделал генерал Малышкин. В целом конференция интересна не с точки зрения действенности власовс- кой пропаганды и ее воздействия на слушателей, а с точки зрения эволюции идейных основ Власовского движения, которые нашли свое отражение в некоторых положениях доклада Малышкин а. Они по-своему любопытны и заслуживают внимания:
«Мы считаем, что национальная свобода в будущей России действительно должна быть практически осуществлена... национальная свобода вплоть до самоопределенияу вплоть до отделения... Крестьянин должен получить в свою частную собственность землю и на ней трудиться так, как он хочет.» Это предусматривает наличие в частном сельском хозяйстве...кооперации. Промышленные предприятия, построенные за годы большевизма, должны быть государственной собственностью, но это не значит, что в промышленность не будет допущен частный предприниматель.» Интеллигенции должна быть создана такая обстановка, в которой она могла бы в действительности заниматься свободным творчеством. ..Новая Россия будет построена в союзе с германским народом и другими европейскими народами... сейчас вопросы строительства... России не могут быть иначе разрешены... Наш народ имеет право занимать среди европейских народов соответствующее ему почетное место... Европейские народы смотрят на русский народ таким образом, что он может обогатить своим собственным опытом, своею самобытностью, своими огромными хозяйственными возможностями европейские народы.. Свержение власти Сталина и его клики - это первая и ближайшая задача; заключение почетного мира с Германией, мира, который не должен принести кабалу нашему народу - мы за почетный мир с Германией!»
Наиболее интересными в докладе Малышкина стали рассуждения об отношении к участникам Белого движения, представлявшим наиболее непримиримых противников советской власти. У нас складывается впечатление, что за всю историю Власовского движения его деятельные участники из категории «п оде о ветс ких» людей отчаянно опасались создать ситуацию, которая бы позволила отождествить власовцев и белогвардейцев. И если чины РОВС и офицеры Белых армий искренне стремились принять активное участие в событиях, то военно-политические лидеры власовцев столь же настойчиво старались ограничить их активность. В докладе Малышкин подчеркнул, что русское Белое движение «не несло прогрессивных начал для русского народа~ было., безыдейным движением, а чаще всего - движением, направленным к реставрации старой дворянско-помещичьей России... Русский народ прекрасно понимал, что возврата к царизму, к старым порядкам не может быть». Устами Малышкина власовцы четко заявили белогвардейцам: «Тому, кто думает о реставрации отживших государственных форм, - с нами не по пути... Тот, кто не стоит полностью на платформе Освободительного движения (то есть тот, кто не разделяет 13 пунктов Смоленской декларации. - Авт.), тот и не может рассчитывать быть принятым в наши ряды».
Одновременно Малышкин дал понять присутствующим, что непримиримыми врагами Освободительного движения по ту сторону фронта являются лишь «сотрудники карательных органов». Нет сомнения, что здесь бывший командир РККА руководствовался и драматическим личным опытом, приобретенным в застенках НКВД в 1938-1939 гг. Присутствие в президиуме конференции бывшего 2-го секретаря Ростокинского РК ВКП(б) г. Москвы бригадного комиссара Г Н. Жиленкова должно было подчеркнуть готовность власовцев принять в свои ряды даже видных представителей советской номенклатуры. Ведь кроме Жиленкова в антисталинском протесте во время войны участвовали заместитель начальника отделения УНКВД по Москве и Московской области старший лейтенант госбезопасности Б. А Гай, и. д. директора Ленинградского финансово-экономического института (ныне Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов) И-. А. Кошкин (в послевоенной эмиграции - Курганов), начальник отдела кадров Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта при Совете Народных Комиссаров СССР младший лейтенант запаса Ф. М. Легостаев, главный редактор всесоюзной газеты Центрального Совета Осовиахима «На страже» батальонный комиссар Н. Н. Лихачев (в послевоенной эмиграции - А В. Светланин), инструктор Винницкого РК ВЛКСМ А. М. Матковский-Мирошниченко, бывший оперуполномоченный СПО Новгородского горотдела НКВД Н. 3. Моисеев, доктор юридических наук, старший лейтенант Н. А Морозов-Дынкель, член Псковского горкома ВКП(б), заведующий сельхозотделом газеты «Псковский колхозник» Г. Д. Хроменко и другие представители номенклатурных групп.
Предвидя негативную реакцию слушателей в связи с отсутствием практических мероприятий по формированию РОА, Малышкин совершил определенный маневр, чтобы заранее дезавуировать возможные отрицательные настроения: «Армия существует только в зачаточном состоянии. И дело здесь... в... том, что она не имеет еще идейного единства». Ссылки Малышкина на отсутствие «идейного единства» должны были хоть частично сгладить впечатление слушателей от нацистской политики. Завершилась конференция принятием патетической резолюции, не внесшей, однако, принципиально ничего нового в пропагандистские утверждения «Зари» и «Добровольца». Если принять во внимание организационно-идеологические усилия, приложенные Зыковым при подготовке конференции, необходимо признать, что его идеологическая позиция нашла свое отражение и в настроениях участников, и в пленарном докладе.
Тем не менее устойчивой группы единомышленников у Зыкова в Дабендорфе не сложилось. Исключение составляли лишь его адъютант - поручик РОА В. Ножин, бывший аспирант Института органической химии АН СССР, и бывший корреспондент газеты «За Родину» Н. В. Ковальчук. Впрочем, вероятно, Зыкова подобная ситуация не сильно огорчала. Однажды, желая прекратить бесплодную дискуссию по вопросам диалектического материализма, Зыков подал руку старшему преподавателю и члену НТС А Н. Зайцеву, заметив при этом: «Материалисты не чуждаются поэзии». Зайцев, пожав ее, ответил: «Идеалисты не забывают обедать». Сообщение А С. Казанцева, будто бы вокруг Зыкова сложилась в Дабендорфе устойчивая группа «младомар- ксистов», выглядит известным преувеличением. Кроме членов НТС, компактно в Дабендорфе держалась небольшая группа технической интеллигенции, участники которой придерживались общедемократических взглядов. Возглавляли ее поручик Н. И. Ливенцев (инженер-металлург из Харькова) и капитан Д. Д. Падунов (в послевоенной эмиграции - Галкин, инженер-химик).
Единственной более-менее организованной политической группой в Дабендорфской школе РОА оставались члены НТС, среди которых зимой 1944 г. можно было назвать генерал-майора Ф. И. Трухина, полковника М. А. Меандрова, капитанов РОА А. Н. Зайцева и А. А. Кандаурова, поручика К А. Крылова, Н. Г. Штифанова и др. По мнению Крылова, после войны оставившего ряды Союза из-за политических разногласий, “подсоветские” члены НТС в Дабендорфе представляли собой своеобразную “демократическую оппозицию” довоенному руководству НТС из первой эмиграции. Учитывая, что в 1945-1957 гг. именно “подсоветские” члены Союза, представлявшие вторую волну эмиграции, добились весьма значительной эволюции НТС в сторону либерально-демократических ценностей от господствовавшего в 1930-е гг. в идеологии НТСНП этатизма, замечание Крылова является не лишенным смысла. Как мы уже упоминали, в Дабендорфе усилия членов НТС направлялись преимущественно на поиск потенциальных единомышленников в курсантской среде.
Политическая характеристика Дабендорфских курсов была бы не полной, если бы мы не упомянули о деятельности в марте - мае 1943 г. так называемой «группы полковника Бушманова», трагическая история которой оказалась симптоматичной для всей истории Власовского движения. В июне 1943 г. начальник учебной части Дабендорфских курсов генерал Трухин встретился с членом НТС доктором Н. М. Сергеевым, бывшим довоенным начальником Чешского отдела молодежной организации «витязей». В 1942 г. Сергеев стал одним из руководителей Национальной Организацией Русской Молодежи (НОРМ), под прикрытием которой работали русские скауты-разведчики, чья деятельность была нацистами запрещена. Формально НОРМ представляла собой обычную юношескую организацию, функционировавшую в рамках Управления по делам русских эмигрантов на территории Германии. Н. М. Сергеев в июне 1944 г. был арестован Гестапо в результате репрессий против НТС, заключен в концлагерь Заксенхаузен, где погиб спустя месяц от заражения крови.
При встрече с Трухиным Сергеев передал ему листовку, написанную от руки карандашом и призывавшую к восстанию против немцев. Сергеев также сообщил, что листовка попала к одному из членов НОРМ, Д Н. Тимофееву-Ресовскому, от начальника клуба Дабендорфских курсов поручика Ф. Г. Чичвикова. Чичвиков просил Тимофеева перевести листовку на французский и сербский языки. Почерк в листовке был схож с почерком Н. С. Бушманова. Трухин передал листовку капитану В. К. Штрик-Штрикфельду.
24 июня 1943 г. сотрудники Гестапо арестовали в Дабендорфе несколько офицеров РОА - полковника Н. С. Бушманова, поручиков А. Д. Рыбальченко и Ф. Г. Чичвикова и др. по обвинению в просоветской деятельности. По воспоминаниям самых разных лиц, имевших в 1943 г. отношение к Дабендофу, «дело» Бушманова затронуло от 10 до 16 человек, при этом далеко не все они были военнослужащими РОА Вплоть до 1993 г. с подачи сидевшего вместе в Заксенхаузене с Бушмановым члена НТС А. Н. Неймиро- ка, считалось, что Н. С. Бушманов был расстрелян осенью 1944 г. в штрафном блоке Заксенхаузена.
Такова вкратце суть известной истории «группы Бушманова». Однако в 1993 г. она получила любопытное продолжение... Сначала автор этих строк в 1993 г. неожиданно обнаружил, что вопреки свидетельству А. Н. Неймирока полковник Н. С. Бушманов остался жив и пережил войну.
29 июля 1945 г. он был осужден к 10 годам советских исправительно-трудовых лагерей. 5 декабря 1954 г. - направлен в ссылку, откуда освободился 25 октября 1955 г. 1 сентября 1958 г. военный трибунал МВО реабилитировал Бушманова как «необоснованно репрессированного».
25 октября 1955 г. он был уволен в запас в звании полковника Советской армии, а затем являлся персональным пенсионером МО СССР. Умер Бушманов 11 июня 1977 г. в районном поселке Юшала Свердловской области. В качестве источника мы использовали послужную карту Бушманова.
О своем открытии автор немедленно сообщил тогда здравствовавшему А. Н. Артемову (Зайцеву). Сообщение о том, что Бушманов не погиб в Заксенхаузене, произвело на Александра Николаевича такое сильное впечатление, что некоторое время он отказывался ему верить. Только присланная во Франкфурт-на-Майне автором копия документа рассеяла последние сомнения бывшего старшего преподавателя Дабендорфской школы. В 1998 г. московский историк А. В. Окороков опубликовал отрывки из архивно-следственного дела Н. С. Бушманова, а также письмо одного из участников его группы. При всей ценности сообщенных сведений, публикация скорее затруднила прояснение действительных обстоятельств дела, чем пролила на них свет.
На допросах в Управлении контрразведки «СМЕРШ» 2-го Белорусского фронта и позднее в ГУКР «СМЕРШ» Бушманов показал, что им в период с марта по май 1943 г. на курсах пропагандистов РОА в Дабендорфе была создана коммунистическая подпольная организация «Берлинский комитет ВКП(б)». Среди ее участников Бушманов назвал своего 1-го заместителя военинженера 3-го ранга (капитана РОА) Д. Д. Падунова, политрука 1-й воздушно-десантной бригады А. Д. Рыбальченко (поручика РОА), начальника хозяйственного отдела школы полковника К. С. Власова (полковника РОА), заведующего клубом Дабендорфа старшего лейтенанта Ф. Г. Чичвикова (поручика РОА) и др. В организацию, устроенную по принципу «троек», входили якобы около 100 человек, в т. ч. в Дабендорфе, Берлине, многочисленных лагерях остарбайтеров. Организация отправила через линию фронта дая связи с советскими органами госбезопасности подполковника М. X. Брянцева, планировала вывоз в Москву или отравление генерал-лейтенанта А А Власова, распространила более тысячи листовок, создала склад с оружием для вооруженного восстания, установила контакт с французскими, сербскими, чешскими и немецкими антифашистами. Через членов организации, работавших на берлинских оборонных заводах, «Берлинский комитет ВКП(б)» устраивал акты саботажа и диверсии, планировал массовый побег остарбайтеров, саботировал и срывал прием добровольцев в РОА, вербовал сторонников из числа курсантов.
Однако при проверке показаний Бушманова, сообщенных им на допросах в «СМЕРШЕ», нарисованная идиллическая картина начинает буквально рассыпаться. Во-пер- вых, начальник артиллерии 19-й армии Западного фронта полковник Красной Армии и Вооруженных Сил КОНР К С. Власов, занимавший должность начальника хозяйственного отдела Дабендорфской школы РОА вплоть до весны 1945 г., на допросе в органах госбезопасности 4 сентября 1945 г. категорически отверг свое участие в каких- либо «патриотических организациях» в Дабендорфе. Мало того, он поставил под сомнение факт членства в каких- либо организациях самого Бушманова.
Во-вторых, подполковник М. X. Брянцев заявил что перешел линию фронта по собственной инициативе и никакими организациями для связи не посылался.
В-третьих, капитан Д. Д. Падунов - человек, которого все без исключения единомышленники Бушманова, включая бывшего командира группы объединенных партизанских отрядов, комиссара главного штаба объединенных партизанских отрядов «Дедушка» Смоленской области, Гвардии майора А. Г. Богунова, называют активнейшим подпольщиком и правой рукой Бушманова - оказался вне поля зрения Гестапо и не подвергался аресту в июне 1943 г. С декабря 1943 г. по июнь 1944 г. Падунов служил пропагандистом в батальонах РОА в Италии, затем в «Добровольце», затем в Главном управлении пропаганды КОНР. В январе 1945 г. под псевдонимом «Д. Галкин» им были выпушены в свет «Идейные основы Освободительного Движения Народов России», а в 1949 г. - «Идеологическая доктрина Освободительного движения» от имени Союза Борьбы за Освобождение Народов России (СБОНР), наиболее активной послевоенной организации власовцев.
В-четвертых, с 30 ноября 1943 г. до конца апреля 1945 г. (17 месяцев!) Бушманов находился в штрафном изоляторе лагеря Заксенхаузен, зная о вынесенном смертном приговоре, который так и не был приведен в исполнение. При этом в августе 1944 г. под видом арестованного к Бушманову был подсажен арестованный Гестапо бывший офицер Русской армии Г. А. Стацевич. Гестапо поручило Стацевичу «выяснить политические убеждения Бушманова и причастность к органам советской разведки» (!), из чего можно сделать вывод о шаткости выводов предварительного следствия Гестапо по «делу» Бушманова.
По свидетельству Трухина, Бушманов был противником советской власти и «воспитал в антисоветском духе капитана Падунова, лейтенанта Крылова, лейтенанта Арсеньева и др.» Показания Трухина подтверждаются фактами - Крылов, Арсеньев и Падунов позднее играли весьма активную роль во власовской послевоенной эмиграции. Одновременно капитан А. Н. Зайцев (Артемов), солагерник Бушманова А Н. Неймирок, поручик К А Крылов, историк А В. Окороков, капитан Д. Д Падунов и др. характеризуют Бушманова как умного, волевого и сильного человека. Вместе с тем Крылов в письме от 20 декабря 1948 г. утверждал, что настроения Бушманова стали серьезно меняться после Сталинградской битвы.«Живя с ним в одной комнате, я часто с ним срезался на почве этих его новых настроений. Дело, очевидно, было в том, что он слишком привык быть «гибким», возможно, кэтаму приучила его... история гражданской войны».
Несмотря на положительные оценки его командирских качеств, Крылов в 1948 г. и Падунов в 1977 г.'совершенно независимо друг от друга и в строго частных письмах своеобразно отозвались о Бушманове. Крылов - как «о единственном, кто хотел заработать прощение у “отца народов”», а «активный подпольщик» капитан РОА Падунов – как о «подлеце и прохвосте». Никто из власовцев в эмиграции так и не смог добиться от Падунова истории той группы, в деятельности которой, по материалам «СМЕРШ», он принимал такое активное участие.
Проверка материалов о деятельности группы полковника Бушманова в Дабендорфе, проведенная советскими следственными органами в I960 г., привела к выводу, что оснований для признаний фактического существования «Берлинского комитета ВКП (б)» нет. Возможно, это объясняется и тем, что реально по «делу» Бушманова Гестапо арестовало летом 1943 г. около 20 человек, большинство из которых во главе с руководителями Н. С. Бушмановым и А. Д. Рыбальченко пережили немецкий плен и оказались осуждены на срок от 10 до 15 лет исправителъно-трудовыхлагерей после репатриации на родину. Безусловно, в истории группы Бушманова многое еще неясно и в деле рано ставить точку. Анализ и сопоставление нами разных опубликованных и неопубликованных материалов позволяет с осторожностью утверждать, что все-таки организованного коммунистического подполья в Дабендорфской школе РОА в марте - мае 1943 г. не существовало в том виде, в каком его пытались представить Бушманов и Рыбальченко во второй половине 1950-х гг.
Версия К. А. Крылова, изложенная в 1948 г. в письме к историку Б. И. Николаевскому, нам представляется более вероятной. Бушманов все-таки был тем командиром Красной армии, который разочаровался в перспективе сотрудничества с немцами и сделал выбор в пользу борьбы, по выражению А. Н. Неймирока, «с врагом внешним». Группа его единомышленников, включавшая, вероятно, не более 10-15 курсантов и штатных военнослужащих РОА в Дабендорфе, действительно существовала как патриотическая группировка, носившая, по меткому выражению полковника В. В. Позднякова, первоначально антинемецкий, а не просоветский характер. Тем более, что о ее существовании в таком виде знали члены НТС. Пафосные же показания о «Берлинском комитете ВКП(б)» - не более чем плод воображения, впрочем, довольно естественный в условиях советского предварительного следствия.
Судьба и личная драма полковника Николая Степановича Бушманова, в искренности чувств которого трудно сомневаться, по-своему характерна. Не будет большим преувеличением сказать, что подобного эпизода в истории Власовского движения не могло не быть. Во Власовское движение на протяжении всей войны под влиянием специфических обстоятельств приходили разные люди. Двойственность ситуации становилась для некоторых непосильным грузом, и тогда они разочаровывались в собственном первоначальном выборе. Но решительных действий для собственной послевоенной реабилитации из этой категории участников движения так практически никто и не предпринял. Ведь фактом остается то, что, будучи сравнительно простыми с точки зрения подготовки и осуществления, покушения на Власова, Трухина, Малышкина так и не состоялись.
В двойственности личных ощущений курсантов заключается и причина определенной популярности НТС в Дабендорфе в 1943 - начале 1944 г. Для многих власовцев, особенно молодых, НТС был привлекателен как организация в большей или меньшей степени работавшая не с немцами, а по намекам самих членов НТС - и против немцев. В какой степени подобная оценка соответствовала действительному положению вещей в целом, предстоит объективно разобраться. Тем не менее еще в докладной записке от 10 марта 1942 г. начальника отдела пропаганды при начальнике тыловых областей группы армий «Центр» сообщалось, что главная цель НТС - «возрождение великой России» с сохранением «преимущественного положения за Православной Церковью». Автор утверждал: «Нет сомнений в там, что агитация членов Союза очень быстро может создать зародыш новой национально-шовинистической оппозиции, которая была бы не менее опасна, чем остатки большевистских элементов в занятых советских областях».
Большой прием в НТС в Дабендорфе и существование группы Бушманова, возникшей, по нашему мнению, в качестве спонтанного протеста против оккупационной политики и политики нацистов по отношению к Власовско- му движению, демонстрировали востребованность в среде участников Освободительного движения организации, которая бы противостояла и советскому, и нацистскому режимам. Стремясь как-то разрешить эту дилемму, единомышленники Бушманова оказались в безвыходном положении, и их арест был предопределен. Сотрудники Гестапо и СД не были сами до конца уверены в «антинемецкой деятельности» Бушманова, несмотря на даже имевшиеся вещественные доказательства. Не исключено, что этим и объясняется беспрецедентный случай сохранения ему жизни.
Дабендорфские курсы пропагандистов РОА с марта 1943 г. по ноябрь 1944 г. были основой Власовского движения. Участие в нем русских эмигрантов, активистов НТС, людей, подобных М. А. Зыкову, многочисленных представителей советской технической интеллигенции, а также неясная до конца история группы полковника Бушманова показывает, что антисталинское движение, возникшее в очень неблагоприятных исторических обстоятельствах, было все-таки в значительной степени разнородным, неорганизованным, с ярко выраженной леводемократической ориентацией. В истории Дабендорфской школы как в зеркале отразилась гамма специфических цветов и настроений части бывших «подсоветских» людей, объединенных лишь общим неприятием режима на родине. Возможность варьирования подобных настроений проявилась в истории Бушмановской группы, которой уже сами ее участники, спустя 15 лет, пытались придать характер организованного коммунистического подполья. Но пример Бушманова не стал массовым и не превратился в устойчивую пораженческую тенденцию во Власовском движении, что позволило ему состояться в полной мере в последние шесть месяцев войны. Дабендорф аккумулировал бульшую часть власовских военных кадров, без которых развертывание Вооруженных Сил КОНР в 1944-1945 гг. было бы невозможным.
Александров К.
Из книги «Русские солдаты Вермахта. Герои или предатели: Сборник статей и материалов». — М.: 2005.
Впервые опубликовано: Посев (Москва). 2003. № 3, 5 и 6 под названием: «Русские против Сталина: надежды и иллюзии. К 60-летию создания Дабендорфской школы РОА». В настоящем сборнике публикуется исправленный вариант.
