ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Чудеса
Чудеса
  • Автор: Vedensky |
  • Дата: 24-05-2014 18:34 |
  • Просмотров: 1857

Следующая глава

Вернуться к оглавлению

5. Чудеса

Месяц спустя после начала советского вторжения в Афганистан принц Турки аль-Фсйсал посетил Пакистан. Он был потрясен действиями советских войск. Принц посчитал, что Афганистан был лишь первым шагом СССР к Персидскому заливу. Пакистан мог стать следующим этаном. Турки полагал, что конечной целью Советского Союза является прорыв к Ормузскому проливу, который, изгибаясь словно рыболовный крючок, разделяет берега Омана и Ирана. С берега можно обозревать магистральные пути, по которым следуют супертанкеры, везущие нефть из Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта и Ирана. Контроль над проливом - словно нож, приставленный к нефтяной артерии мира.

Коллеги принца из ISI[1] сообщили последние данные об афганском сопротивлении, а затем отвезли Турки в лагерь беженцев иод Пешаваром. Принц был шокирован бедственным положением этих страдальцев. Он вернулся в королевство, дав обет пожертвовать как можно больше денег моджахедам, хотя считал, что эти воины в лохмотьях не смогут долго сдерживать Советскую Армию. «Афганистан уже потерян»,-думал он. Турки надеялся лишь предотвратить вероятное вторжение советских войск в Пакистан.

Подобные мысли посещали и Збигнева Бжсзинского в Вашингтоне, советника по национальной безопасности в администрации Картера. Но он предвидел и другой вероятный сценарий развития собы тий. Советник немедленно обратился к президенту Картеру со словами: «Теперь наконец мы сможем устроить Советам их собственный Вьетнам». В поисках союзников американцы, естественно, обратили взоры к саудитам: Турки, принц, получивший образование в США, мог оказаться весьма полезен.

Вскоре Турки стал ключевой фигурой в тайном альянсе Соединенных Штатов и Саудовской Аравии по переводу денег и поставке оружия афганцам через Пакистанскую разведку. Необходимо было держать проект в строгом секрете, чтобы предотвратить возможные дипломатические действия СССР против Пакистана. До конца войны саудиты старательно переводили афганцам американские деньги, доллар за долларом, начав с 75 тысяч. К концу кампании субсидии возросли до нескольких миллиардов долларов в год.

Первой головной болыо для Турки стало то, что дезорганизованные силы моджахедов состояли из множества независимых отрядов. В середине восьмидесятых насчитывалось около ста семидесяти вооруженных афганских группировок. Чтобы навести порядок в этом хаосе, Пакистанская разведка обозначила в качестве получателей финансовой помощи шесть главных эмигрантских группировок. Афганские беженцы, которых в 1988 году насчитывалось 3 миллиона 270 тысяч человек, должны были записаться в одну из шести партий, чтобы получать продовольствие и пособие. Две самые многочисленные группировки возглавляли Гульбеддип Хекматияр и Бурхануддин Раббани, каждый из которых контролировал в Пешаваре приблизительно 800 тысяч человек. Принц Турки создал седьмую партию, наилучшим образом

отвечавшую интересам Саудовской Аравии. «Ипихад-е-Ислами»[2] во г лаве с Абдулом Расулом Сайяфом частным образом финансировался через бен Ладена и других бог атых арабов. Сайяф носил пеструю пуштунскую одежду и выглядел представительным и энергичным полевым командиром. Он был ростом под два метра и говорил на прекрасном классическом арабском языке, который изучил в университете «Аль-Азхар» в Каире. Он был последователем ваххабитского направления, совершенно не совпадавшего с суфийской традицией, преобладавшей в Афганистане. Это делало Сайяфа ревнителем интересов саудовской государственной и религиозной элиты. Альянс из семи предводителей моджахедов - «Семь гномов», как их прозвали, - был хорошо известен ЦРУ и другим разведслужбам мира в качестве главных получателей помощи.

Турки знал, насколько трудно работать с жадными и капризными Гномами, и прилагал серьезные усилия, чтобы объединить их под единым командованием. В 1980 году в Мекке нринц собрал вождей моджахедов. Ею помощггик. Ахмед Бадиб активно участвовал в подготовке и проведении встречи. Бадиб понял: чтобы добиться единства вождей афганского сопротивления, их нужно посадить в тюрьму в Эт-Таифс, пока они не согласятся признать верховным главнокомандующим Сайяфа - ставленника Турки. Но как только их выпустили обратно из Саудовскою королевства, рожденное в муках согласие было разорвано. «Они опять возвратились на старые пути», - заключил Турки.

В первые годы войны «страх личною участия» держал бен Ладена далеко от ноля битвы. Позже он этого очень стыдился. Его челночные наезды в Пакистан офаничивались юродами Лахором и Исламабадом, он никогда не заезжал дальше Пешавара и сразу возвращался в Джидду.

В 1984 году Азам уговорил бен Ладена пересечь границу в районе Джаджи, где у Сайяфа был высокогорный лагерь прямо возле советскою аванпоста. «Я был удивлен бедственным состоянием снаряжения, оружия, дорог и укреплений, - вспоминал бен Ладен. - Я просил прощения у Вссм01ущею Бога, чувствуя, что я грешен, ибо слушал тех, кто советовал мне не ехать сюда... Я ощущал, что четыре года потратил попусту; не было оправдания тому, что я не стал мучеником».

В 7 утра 26 июня 1984 года, во время месяца Рамадан, многие моджахеды в лагере иод Джаджи еще спали, ибо они допоздна молились и ужинали после дневного поста. Их привел в чувство |ул советскою самолета. Люди попрятались в щели. «Горы содрогались от разрывов бомб», - рассказывал бен Ладен. Он был шокирован тем, как низко летали атакующие самолеты. «Ракеты, которые разрывались за лагерем, перекрывали звук зениток моджахедов, как будто их вовсе не существовало. Если вы когда-нибудь слышали такой рев, вы бы сказали, что нет ничего громче. Ракеты, которые попали в лагерь, слава богу, не взорвались. Они торчали из земли как железные шишки. Я почувствовал себя ближе к Богу, чем раньше».

Бен Ладен записал, что в то утро моджахеды сбили 4 советских самолета. «Я видел своими собственными глазами останки одною из пилотов,- восхищался он,- три пальца, часть мышцы, кожа со щеки, ухо, шея и кожа спины. Несколько афганских братьев сделали фото, как будто эго был забитый баран. Мы смеялись». Усама с гордостью отмстил, что, когда началась атака, афганцы не прятались в щели вместе с перепуганными арабами. «Никто из наших братьев не был даже ранен благодаря Аллаху. Эта бигва дала мне сильный толчок. Я все более убеждался в том, что ничто не может произойти без Божьей воли».

Бен Ладен немедленно вернулся в Саудовскую Аравию и до конца Рамадана искал средства для помощи моджахедам. «Он нашел от пяти до десяти миллионов долларов, - с удовлетворением вспоминал Абдулла Азам. - Я точно не помню». Более двух миллионов долларов дата одна из единокровных сестер бен Ладена. Вначале Усама выглядел лишь подручным шейха Абдуллы, но постепенно он заслонил своею учителя, став главным частным спонсором джихада.

Азам противился официальному участию своего протеже в боевых действиях. В сентябре 1984 года они встретились во время хаджа в Мекку. Несмотря на спокойствие и кажущееся послушание, у бен Ладена уже созрел собственный план. Он словно заново родился во время бомбежки в Джаджи, когда арабы отсиживались в щелях. Усама заметил, что до сих пор афганцы воспринимали его лишь как «почетного гостя», а не как полноценного воина джихада. Он сказал Азаму: «Мы должны несги ответственность за арабов, потому что мы лучше их знаем и лучше их подготовим». Азам и бен Ладен договорились способствовать усилению роли арабов в Афганистане, хотя реальных участников джихада из числа их соплеменников было очень мало. Бен Ладен согласился оплачивать билеты, проживание и прожиточный минимум каждому арабскому добровольцу. Сумма достигала трехсот долларов в месяц на одну семью.

Азам в ответ на убедительные аргументы бен Ладена выпустил фетву, которая взбудоражила весь исламский мир. В книге, опубликованной пиод названием «Оборона мусульманских земель», Азам доказывал, что участие в афганском джихаде является священной обязанностью для каждого мусульманина, годного к военной службе[3]. Он послал сигнальный экземпляр шейху Абдул-Азизу бен Базу, главному улему Саудовской Аравии, который написал предисловие и провозгласил свою поддержку фетвы в фамильной мечети бен Ладенов в Джидде.

Фетва Азама проводила различие между «фард айн» и «фард кифайя». Первое - это индивидуальная религиозная обязанность, возложенная на каждого мусульманина, например, молитва и пост. Кто не придерживается этих правил, не может считаться добрым мусульманином. Если неверные захватывают земли мусульман - это фард кифайя, - вынужденная обязанность местных мусульман изгнать врагов. Если они не в силах этого сделать, то обязанность переходит к их ближайшим соседям. «Если они слишком слабы или испытывают нехватку людей, то эта обязанность переходит на дальних соседей, и так продолжается до тех пор, пока не становится «фард айн» для мусульман всего мира. Сын не должен спрашивать разрешения у родителей, должник у своего кредитора и даже жена у своего мужа, чтобы принять участие в джихаде против захватчиков. Фард кифайя, другими словами, является обязанностью всей общины. Азам приводил в качестве примера группу людей, которые прогуливаются по берегу и видят тонущего ребенка. Под ребенком он подразумевал Афганистан. Малыша обязаны спасти все, кто умеет плавать. «Если кто-нибудь один бросится на помощь ребенку, то грех остальным отпускается. Если никто не поплывет, то все - в грехе». Таким образом, Азам доказывал, что участие в джихаде против СССР - не только индивидуальный долг каждого мусульманина, но и обязанность всей уммы, и что все мусульмане находятся под проклятием греха, пока агрессору не дан отпор.

Получив одобрение бен База и других видных улемов, фетва стала циркулировать по мечетям. Несмотря на то что арабо-афганское движение началось с двух событий: объявления бен Ладена о материальной поддержке арабских моджахедов и выхода фетвы Азама, можно сказать, что их первоначальные усилия потерпели неудачу. Мало кого из арабов вдохновили религиозные мотивы защиты ислама согласно писаниям Азама. Многие из них просто заинтересовались деньгами бен Ладена.

По возвращении в Пакистан Усама и шейх Абдулла Азам договорились создать свое «ФБР» («Махтаб Аль-Хадамат») в доме бен Ладена, который был снят в университетском районе Пешавара. Усама выделял 25 тысяч долларов в месяц на деятельность «ФБР». Дом служил ночлежкой для арабских моджахедов, редакцией журнала и книжным издательством Азама. В местном «ФБР» также хранились деньги, которые бен Ладен и Азам собирали на нужды джихада. В Пешаваре к ним присоединился Джамаль Халифа и занимался тем, чтобы все пожертвования, которые часто привозились наличными в чемоданах, доходили до беженцев. Многолетнее членство Азама в «Обществе братьев-мусульман» давало ему возможность постоянно курсировать по исламским странам и искать помощь для моджахедов. Но результаты его действий не могли сравниться с усилиями бен Ладена, которого он называл «человеком, посланным Небом».

Усама вошел в контакт с принцем Турки. Дважды в месяц Ахмед Бадиб, начальник канцелярии принца и бывший учитель бен Ладена, ездил в Пешавар и передавал наличные предводителям моджахедов. Саудовское правительство выделяло на афганский джихад от 350 до 500 миллионов долларов ежегодно. Эти деньги размещались на счетах, контролируемых правительством Соединенных Штатов. Кроме того, саудиты реализовывали свою собственную программу помощи: приватно выдавали деньги тем полевым командирам, которые поддерживали их политику. Десятая часть саудовских долларов шла на поддержку неофициальной деятельности бен Ладена.

Турки вспоминает, что первый раз он увидел бен Ладена в Пешаваре в 1985 или 1986 году. Вскоре они встретились снова на приеме в посольстве Саудовской Аравии в Исламабаде. Бен Ладен смиренно рассказал о своей деятельности, приобретении тяжелого вооружения и строительстве укреплений. Он нашел принца мягким, спокойным, дружелюбным, «чрезвычайно благородным» и очень практичным. Благодаря бен Ладену Турки удалось завербовать для участия в джихаде несколько молодых арабов, подготовить и проинструктировать их, избежав при этом надзора со стороны Пакистанской разведки. Бен Ладен пожертвовал значительную сумму денег из «черной кассы» для оперативной разведывательной работы.

В «ФБР» производилась регистрация молодых арабов, которые прибывали в Пешавар для

отправки ма войну. «ФБР» предоставляло ночлег этим людям, в основном студентам, и направляло их в тренировочные лагеря. В тех местах быстро распространялись слухи, и вскоре бен Ладен стал легендарной личностью. Многие арабы клялись в верности Азаму, получая при этом жалованье из рук бен Ладена. Его долговязую фшуру часто видели в больничных палатах. Он угощал раненых бойцов орехами кешыо и шоколадом, заботливо спрашивая их имена и адреса. Усама построил религиозную библиотеку для просвещения моджахедов, которые бездельничали в Пешаваре, и выучил арабскому языку по крайней мере одного молодого афганского повстанца. Он дал денег Сайяфу для учреждения университета, получившею название «Дава Аль-Джихад». Университет был расположен за Пешаваром в Зоне племен[4]. С'о временем это учреждение стало печально известной академией но подготовке террористов. Бен Ладен также финансировал арабоязычный журнал «Джихад», который издавал Азам. Усама был не столь политически ангажирован, как другие сотрудники «ФБР». Он был неутомимым «активистом с большим обаянием, - как описывал его Абдулла Анас, алжирец, работавший с ним вместе в «ФБР». - Он ел и спал очень мало. Усама был очень великодушен. Он мог отдать свою одежду и раздать все свои деньги».

Однако бен Ладен не производил впечатления харизматического лидера, особенно в тени Абдуллы Азама. «У нею была скромная улыбка и мягкие руки, - вспоминал один суровый пакистанский моджахед. - Он жал руку как девушка». Усама выглядел очень стеснительным и серьезным и часто производил впечатление наивного человека. Когда он смеялся, то прикрывал рот руками. Один сириец, бывший доверенным лицом бен Ладена, вспоминал о своей первой встрече с ним: «Это было в ноябре 1985 года. В то время его никто не знал. Мы были в молитвенном зале в гостевом доме. Люди просили сю сказать что-нибудь, он говорил о лошадях. Он сказал, что если вы любите лошадь, то должны отвечать за нее. Вот что занимало его тогда - лошади!»

Шейх Абдулла назвал небольшой отряд арабов, дислоцированный в Пешаваре, «Бригадой иностранцев». Арабы жили замкнуто: построили свои мечети, школы, выпускали свои газеты. Некоторые прибыли, ничего не имея в карманах, кроме записки с номером телефона. Благодаря щедрым пособиям бен Ладена многие из них поселились в престижном пригороде Хаятабад в квартале, состоящем из двухэтажных домов с земельными участками. В особняках были все современные удобства: холодильники, стиральные машины, кондиционеры и многое другое. Интересно, что многие арабы жили гораздо комфортабельнее самого бен Ладена.

По ту сторону Хайберского прохода бушевала война. Молодые арабы, прибывавшие в Пешавар, молились о том, чтобы удостоиться мученичества и достигнуть рая. Позже они рассказывай красивые легенды о том, как вдохновенно последовали призыву освободить своих братьев в Афганистане. Несмотря на зажигательную фетву Азама и щедрые субсидии бен Ладена, нашлось не более трех тысяч желающих принять участие в войне против Советского Союза. Хотя их все звали «арабо-афганцами», основной контингент добровольцев никогда не выдвигался дальше Пешавара.

Большинство арабо-афганцев были одиозными личностями, поэтому после отъезда путь назад им был отрезан. Другие молодые мусульмане, которым их собственное правительство рекомендовало участвовать в джихаде, являлись слепыми фанатиками. В случае возвращения домой им пришлось бы долго привыкать к обычной жизни. Эти восторженные идеалисты искали своего предводителя. Без вожака им приходилось трудно: они часто ссорились. У многих не было гражданства, им претила сама идея государства. Они считали себя скитальцами, уполномоченными самим Аллахом защищать весь исламский народ. Такова была и мечта бен Ладена.

В Пешаваре арабские добровольцы становились другими людьми. Они теряли даже собственные имена. В арабском подполье ребенок часто не знал настоящего имени своего отца. В качестве псевдонима моджахеды могли использовать имена своих сыновей или национальность. Воина джихада могли звать Абу Мохаммед (отец Мохаммеда) или Аль-Либи (ливиец). Такой код был очень прост для своих. Посторонним же расшифровать его было трудно.

Многих молодых арабов из Пешавара влекла смерть, а не победа в Афганистане. Идеализация мученичества была следствием множества книг, трактатов, видеофильмов и аудиокассет, выпущенных Азамом. Они продавались во многих мечетях и арабских книжных магазинах. «Я много ездил, чтобы завербовать людей для джихада, - говорил Азам, вспоминая свои лекции в мечетях и исламских центрах по всему миру. - Мы пытались утолить жажду мученичества. Мы все еще стремимся к этому». Азам приезжал в Соединенные Штаты каждый год: в Канзас-Сити, Сент-Луис, Даллас и другие главные города в центре страны, изыскивая деньги и вербуя добровольцев среди молодых мусульман.

Он рассказывал историю о моджахеде, который в одиночку, без посторонней помощи уничтожил целую колонну советских войск. Азам утверждал, что по нескольким храбрым моджахедам проехал танк, но они остались невредимыми. По другому воину джихада стреляли, но пули отскакивали от него. Даже смерть в устах Азама выглядела чудесной. По его словам, когда умирал от ран один героический воин, то его палатка наполнилась жужжащими пчелами и щебечущими птицами, несмотря на то, что дело происходило ночью в центре афганской пустыни. Тела погибших воинов Аллаха не подвергались тлению и даже после года нахождения в гробнице источали сладкое благоухание, а кровь в их жилах не густела. Небеса и природа сопротивлялись захватчикам. Птицы перехватывали сброшенные бомбы, создавая над моджахедами защитный экран, прятавший их от самолетов. Сказки распространились с невероятной быстротой. Шейх Азам щедро вознаграждал моджахедов, которые рассказывали ему чудесные небылицы.

Соблазн красивой и значимой смерти был силен в мире, где все радости жизни подавлялись гнетом государства и экономическими лишениями. От Ирака до Марокко арабские правительства сдерживали свободу и были поразительно не способны обеспечить благосостояние людей в то время, когда демократия и частный капитал пробивали себе дорогу в других частях земного шара. Саудовская Аравия, самое богатое из всех арабских государств, была чрезвычайно непродуктивной страной, чье исключительное нефтяное изобилие делало ненужными другие сферы хозяйства. Бунтарские настроения обычно процветают там, где существует разрыв между растущими ожиданиями и упущенными возможностями.

Особенно это очевидно там, где молодежь страны бездельничает и скучает. Искусство там вырождается, ибо все развлечения находятся под контролем или вообще запрещены. Молодые мужчины лишены успокаивающего и нормализующего присутствия женщин. Взрослая неграмотность остается нормой во многих арабских странах. Уровень безработицы - один из самых высоких среди развивающихся стран. Злоба, обида и унижение гнали молодых арабов искать драматической развязки. Мученичество представлялось альтернативой бесцельной жизни, в которой нет никаких утешений. Героическая смерть дарует грешникам полное прощение, а желание мученичества гарантирует место в раю еще при жизни. Семьдесят членов семьи могут быть спасены от адского огня благодаря жертве во имя Аллаха. Мученики, жившие в бедности, будут увенчаны на небесах венцами более ценными, чем все богатства этого мира. Молодым людям, воспитанным в обществе, где женщины пребывали в изоляции и выглядели недоступными для тех, у кого не было денег, мученичество обещало сексуальные удовольствия с семьюдесятью двумя девственницами - «темноглазыми гуриями». Добровольцы дожидались мученичества за праздничными столами с мясом, фруктами и даже чашами крепкого вина.

Красочная картина, которую Азам рисовал перед глазами своей всемирной аудитории, сотворила культ смерти, приведший к основанию «Аль-Каиды». Для журналистов, освещавших войну, арабские афганцы представляли собой нелепых чудаков, одержимых манией смерти. Когда их собрат погибал, они прославляли его и громко вопили, сожалея, что не оказались на его месте. Такие сцены воспринимались другими мусульманами как балаган. Афганцы воевали за свою родину, а не за рай и не за идеалистическое исламское общество. Они совсем не стремились к мученичеству.

Рахимулла Юсуфзаи, руководитель пешаварского «ФБР», наблюдал за боевыми действиями отряда арабов под Джелалабадом: они установили белый тент на передовой линии, из-за чего стали заметной мишенью для советских бомбардировщиков. «Зачем вы это сделали?»

-     недоуменно спросил репортер. «Мы хотим, чтобы нас бомбили, - ответили эти люди. - Мы хотим умереть!» Они верили, что тем самым ответили на зов Аллаха. Если Он действительно их благословляет, то должен послать им мученическую смерть. «Я хотел нападать и быть убитым, затем снова нападать и снова быть убитым, и еще раз нападать, чтобы быть убитым», - заявлял позже бен Ладен, цитируя Пророка.

В Коране есть много ссылок на джихад. Некоторые из них касаются внутреннего стремления к совершенству, когда Пророк призывал к «великому джихаду». Но другие фразы явно призывают верующих «убивать идолопоклонников, если вы найдете их» и «сражаться с теми, кто не веруют в Бога, до тех пор, пока они не заплатят дани в знак признания вашего превосходства и своего подневольного положения». Некоторые исламские ученые объясняют эти цитаты тем, что война была начата неверующими в то время, когда мусульман преследовали и ислам был под угрозой. Коран, как подчеркивают эти толкователи, предписывает мусульманам «воевать любым Божьим способом с теми, кто воюет с вами, и не быть агрессивными, ибо Бог не любит агрессоров».

Поддавшись очарованию афганской войны, многие радикальные исламисты пришли к убеждению, что джихад никогда не кончается. Для них война против советского вторжения была только эпизодом вечной войны. Они называли себя джихадистами, подчеркивая, что война является центром их религиозного мировоззрения. Они были естественным порождением исламистской экзальтации смерти. «Тот, кто умер без борьбы и без желания бороться, тот умер смертью джахилии, - декларировал Хасан аль-Банна, основатель «Общества братьев-мусульман», добавляя немного суфийского мистицизма, - смерть - это искусство».

Коран открыто заявляет, что «нет принуждения в религии». Кажется, что это должно запретить войны против немусульман и против мусульман других толков. Саид Кутуб, однако, пренебрегал мнением, что джихад - только оборонительная мера, чтобы защитить общину верующих. «Ислам - не просто единственная вера, - писал он. - Ислам есть декларация о свободе человека от рабской зависимости от других людей. Таким образом, он изначально способствует освобождению от всех систем и правительств, которые основываются на господстве одних людей над другими». Кутуб замечает, что жизнь без ислама есть рабство. Настоящая свобода не может быть достигнута, пока не уничтожена джахилия. Только когда господство человека будет свергнуто и шариат восторжествует, не будет принуждения в религии, ибо будет только один выбор: ислам.

Подобные заявления о джихаде раскололи исламскую общину. Не было согласия в том, что участие в джихаде в Афганистане действительно являлось религиозным обязательством. В Саудовской Аравии, например, местное отделение «Общества братьев-мусульман» не подчинилось требованиям послать своих членов в бой, несмотря на активную благотворительную деятельность. Несогласные члены уходили из братства и создавали свои собственные исламские организации, вставшие на путь экстремизма. Многие отцы саудовских семейств отправились в тренировочные лагеря, чтобы вернуть домой сыновей.

Пылкие идеалисты, разделявшие взгляды Азама, думали, что афганская война лишь положила начало возвращению ислама к господству на мировой арене; что нужно добиваться не только освобождения афганцев, но завоевания всех территорий от Испании до Китая, находившихся под просвещающим исламским владычеством, в то время как Европа погрязла во мраке Средних веков. Реставрация бывшей империи была лишь первым шагом, за которым должна была последовать окончательная война против неверных и Судный день.

Среди арабских афганцев далеко не все помышляли о самоубийстве или апокалипсисе. Среди них были любопытные и праздные люди, например студенты, решившие провести экстремальные каникулы. Другие искали приключений, которые могли разнообразить их бесцельную жизнь.

«Я был неверующим», - вспоминал Мохаммед Лоаи Баизид, сирийский эмигрант из США. В 1985 году в возрасте двадцати четырех лет он считал, что принадлежит к числу молодых людей среднего класса, занимавшихся шопингом и питавшихся фастфудом. Однажды ему попался на глаза трактат Абдуллы Азама, посвященный чудесам, на которые ему и захотелось взглянуть. В то время он изучал инженерное дело в муниципальном колледже в Канзас-Сити (Миссури). Никто не мог сказать, как добраться на войну. Поэтому на самолстс он долетел до Исламабада и позвонил по телефону, указанному в брошюре. Если бы Азам ему не ответил, он просто бы не знал, что и делать.

Баизид изначально планировал остаться на три месяца, но вскоре был просто очарован Пешаваром и странными друзьями, жаждавшими мученичества. Вскоре он познакомился с аскетической группой святых воинов джихада. «Я поехал в Афганистан с чистым сознанием и добрым сердцем, - говорил он. - Все было очень странно. Я словно заново родился и как ребенок хотел все понять. Потом было нелегко все это оставить и вернуться к обычной жизни». Он получил джихадистское имя Абу Рида аль-С'ури.

Неподготовленная, но жаждавшая дела «Бригада иностранцев» пребывала в возбуждении, пока Азам не уговорил полевого командира Гульбеддина Хскматияра, сражавшеюся с советскими войсками возле Джихад-Вала, взять арабов в Афганистан. Бен Ладен и шестьдесят арабов перешли границу вместе с афганским проводником. Думая, что они следуют прямо на поле боя, арабы набили карманы изюмом и бараньим горохом[5], который жевали на протяжении всею пути, из-за чего в шутку прозвали себя «Бригадой бараньего гороха». Около десяти вечера они наконец прибыли в афганский лагерь, где узнали, что советские войска отступили.

«Вы здесь больше не нужны, - раздражительно сказал Хекматияр. - Отправляйтесь назад».

Азам немедленно согласился, но бен Ладен и ещё несколько арабов были разочарованы. «Если они отступают, то разрешите нам, по крайней мере, преследовать их», - просили они. Азам укрепил несколько мишеней на краю лагеря, чтобы желающие могли поупражняться в стрельбе. Затем арабы сдали оружие афганскому командиру и на автобусах выехали назад в Пешавар. После этого дела их прозвали «Бригадой чудаков». По прибытии в город они разошлись по домам.

В 1986 году бен Ладен перевез своих жен и детей в Пешавар, где они влились в маленькую, но быстро растущую общину арабов, откликнувшихся на фству Азама. Было уже понятно, что афганцы выиграют эту войну. Понимая, что Афганистан является «кровоточащей раной», Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев утвердил срок полного вывода войск. Это был год, ког да у моджахедов появились переносные зенитные ракеты американского производства «Стинг ер», столь опасные для советских самолетов, что склонили чашу весов в пользу афганцев. Прошло еще три кровавых года, пока войска СССР ис покинули страну. Присутствие нескольких тысяч арабов, из которых на поле боя побывали всег о несколько сотен, не могло существенно повлиять па исход войны.

В порт Карачи приходили суда с боеприпасами. Пакистанской разведке, которая распределяла оружие среди афганских полевых командиров, было нужно хранилище, желательно вне Пакистана, но и не там, где ему могли угрожать советские войска. Значительная часть Зоны племен заходит на территорию Афг анистана. С юго-западной стороны Хайберского прохода высится горный массив, который известен ггод названием Клюв Попугая. Северный склон этого массива называется Тора-Бора, что в переводе означает «черная пыль». Этот удаленный и бесплодный район изрезан пещерами. Бегг Ладен расширил эти пещеры и прорыл новые, превратив их в склады оружия. Это и было тем самым местом, откуда он йотом объявил войну Америке.

В мае 1986 года бен Ладен повел небольшую группу добровольцев на соединение с основными арабскими силами, располагавшимися неподалеку от Джаджи на территории, контролируемой Сайяфом, возле пакистанской границы. Ночью арабы привязали свои палатки к тому, что им показалось камнями, но, вероятно, это были осколки случайно попавшей кассетной бомбы. Когда повар-йеменец встал, чтобы приготовить завтрак, раздался сильный взрыв. «Аллах акбар! Аллах акбар! - кричал гговар. - Моя нога! Моя ног а!» Арабы проснулись и принялись искать мины, что было очень трудно. Они были покрашены в зеленый цвет и терялись в траве. После гою как арабы уже иокииули опасное место, управляемая ракета ударилась в землю в нескольких ярдах от бен Ладена. Прогремел сильный взрыв, который разбросал валуны и расщепил дерево возле столпившихся арабов. Трос были ранены, а один, египетский студент, закончивший курс, убит. Арабы впали в панику, после чего афганские командиры обругали их, потребовав покинугь поле боя из-за совершенной бесполезности.

Несмотря на такое жалкое представление, в конце 1986 года бен Ладен финансировал создание первого постоянного арабского лагеря возле Джаджи. Это поссорило его с наставником, шейхом Азамом, которому подобная мысль явно не понравилась. У каждого из них были собственные навязчивые идеи. Азам страстно желал преодолеть национальные разделения, которые не давали всем народам, исповедующим ислам, соединиться в одну нацию. Поэтому он стремился к тому, чтобы арабские добровольцы влились в действующие отряды афганских моджахедов, несмотря на то, что не говорили на местных наречиях и часто не имели военной подготовки. Такие бойцы становились обузой и пушечным мясом. С другой стороны, создание стационарного лагеря представлялось неразумной тратой сил и средств в маневренной войне, которую вели афганцы. Но бен Ладен думал о будущем джихада, и военный лагерь в Джаджи был необходим в качестве базы для формирования арабского легиона, о котором он мечтал, стремясь продолжить войну в любом другом месте. Пока его мечта была подчинена целям старшего товарища, она была неосуществима, но он хотел изменить создавшееся положение. Чтобы предотвратить уход бен Ладена со своей орбиты, Азам послал Джамаля Халифу поговорить с Усамой. Никто лучше старого друга и шурина не мог потолковать с ним. Халифа перешел границу вместе с Сайяфом, контролировавшим горный район вокруг Джаджи. Лагерь находился высоко в горах и был открыт всем ветрам. Усама - лев - назвал это место Масада, что означает «Логово льва». Он сказал, что его вдохновляют стихи Хасана Ибн Табита, любимого поэта Пророка. Поэт писал о крепости[6], которая носила то же самое имя:

Кто хочет услышать удары мечей,

Пусть идет в Масаду,

Где он встретит храбрых людей, умирающих Во имя Аллаха.

Современная версия Масады, созданная бен Ладеном, выглядела совсем не как военный тренировочный лагерь. Халифа когда-то был бойскаутом и обратил внимание, что Масада оборудована очень скудно и не дотягивает даже до уровня детского лагеря. На вооружении состояли 1ранатомсты, египетская версия автомата Калашникова, минометы, несколько зенитных пулеметов, купленных на рынке в Пешаваре, и китайские ракеты без пусковых установок. Чтобы запустить ракету, моджахеды должны были установить ее на краю скалы, протянуть провод на большое расстояние и запустить. Это было опасно и очень неудобно.

Халифа разглядел в бинокль советский форпост на широкой равнине, тремя километрами ниже. Лагерь арабов был изолирован и легкоуязвим. У них имелся единственный автомобиль, на котором они ночью подвозили воду и другие припасы. В темноте он легко мог свалиться в пропасть или подорваться. Под командованием бен Ладена арабы напрасно тратили время и силы. Халифа вышел из себя при виде бессмысленного риска.

Он провел три дня, разговаривая с людьми из окружения бен Ладена - главным образом египтянами, которые раньше были в «Аль-Джихаде» Завахири. В основном они учились в саудовских высших учебных заведениях. Среди них он нашел и Вали Хана, отличника но биологии, которого он сам обучал в Медине. Халифа узнал, что они считают своим вождем бен Ладена, а не Азама или Сайяфа. Эта новость ошеломила его. Он никогда не думал, что его друг хочет власти. Его подозрения подтвердились, когда Абу Убайдах и Абу Хафс, египетские военные советники бен Ладена, предупредили Халифу, чтобы он прекратил свои разговоры. Они уверяли, что руководители арабских стран являются кафирами - термин, который обозначает неверных или неверующих, - и остальные мусульмане должны понять, что это отступники, изменившие своей религии. Таких предателей нужно убивать, считали исламские фундаменталисты. Когда Халифа не согласился с ними, они попытались не пустить его к бен Ладену. Халифа не позволил собой манипулировать и прошмыгнул мимо них. Халифа и бен Ладен ночевали вместе в блиндаже, стены которого были покрыты брезентом. Потолок укрытия был деревянный, сверху присыпанный землей. Усама говорил настолько уклончиво, что Халифа заподозрил: тот что-то скрывает. На третий день наконец Халифа выговорился:

-    Все недовольны этим местом, - сказал он. - Даже те люди, которые здесь с тобой. Я говорил с ними.

Бен Ладен удивился:

-    Почему же они ничего не сказали?

-    На этот вопрос ты должен ответить себе сам, - ответил Халифа. - Но все в Афганистане против твоей идеи!

Бен Ладен повторил свою мысль о необходимости формирования арабского легиона, который должен защищать исламское дело во всем мире. Поэтому он и создал этот несчастный военный лагерь в горах.

-    Но мы здесь для того, чтобы помочь афганцам, а не для того, чтобы создать собственную партию, - напомнил ему Халифа. - Ты же не военный человек, почему ты здесь?

Во время разговора они перешли на крик. Вот уже десять лет они поступали так, когда не было других аргументов. «Это джихад, - вопил бен Ладен. - Это путь, по которому мы придем на Небеса!»

Халифа напомнил ему, что он отвечает за жизни людей. «Господь спросит с тебя за каждую каплю их крови. Я, как твой друг, больше не могу здесь оставаться. Или ты уйдешь отсюда, или я уйду от тебя!»

Бен Ладен холодно отказался. Тогда Халифа ушел из лагеря. Дружба кончилась.

***

Хотя бен Ладен и не внял просьбам Халифы, он задумался, почему арабскую бригаду считают неспособной к войне и борьбе с теми опасностями, которые угрожают его людям в «Логове льва». «Я задумался о новой стратегии, например, решил выкопать глубокие убежища и тоннели», - рассказывал он.

Он выписал из «Сауди бенладен груп» землеройные машины, бульдозеры и погрузчики и переправил их из Пакистана по горной дороге. С помощью высококвалифицированных инженеров вырыл семь рукотворных пещер, отлично замаскированных и обустроенных. Некоторые подземелья, достигавшие девяноста метров в длину и шести метров в высоту, служили бомбоубежищами, комнатами для ночлега, госпиталями и оружейными складами.

Наблюдая за сложными строительными работами, люди бен Ладена недоумевали и настаивали на немедленной атаке советского аванпоста. Наиболее нетерпеливым оказался тучный сорокапятилетний палестинец шейх Тамим аль-Андани, бывший учитель английского языка, ставший имамом. Он был духовным наставником саудовских военных на авиабазе в Дхахране, пока его не уволили за экстремистские проповеди. Слабый толстый человек с редкой бородой, уже поседевший на висках, шейх Тамим разъезжал с лекциями, собирая миллионы долларов на нужды моджахедов. Его ученость была известна во всем мире, а жажда личного мученичества укрепляла авторитет. Абдулла Азам, преклонявшийся перед Тамимом, называл его Великая Гора.

Шейх весил около ста восьмидесяти килограммов. Его дородность была для молодых арабских бойцов, большинству из которых не было и восемнадцати, постоянным предметом шуток. Они часто помогали шейху взбираться на гору с помощью веревки - тянули его вверх, словно на буксире, и шутили, что лошади запомнили его в лицо и отказываются везти. Тем не менее шейх Тамим вдохновлял своей приверженностью джихаду. Он тренировался вместе со всеми, несмотря на возраст и плохое физическое состояние. Тамим постоянно требовал от бен Ладена послать всех в бой, давая возможность высказаться тем обитателям лагеря, которые жаждали смерти. Бен Ладен сдерживал его, указывая, что людям не хватает военной подготовки

и нужно закончить строительство оборонительных сооружений. Тамим не слушал его.

В конце марта 1987 года бен Ладен уехал в Саудовскую Аравию. Шейх Тамим воспользовался представившейся возможностью. Он соблазнял Абу Хаджера аль-Ираки, которому бен Ладен поручил руководить «Логовом льва» в свое отсутствие, атаковать советский аванпост. Абу Хаджер долго отказывался, мотивируя тем, что не вправе принимать такие решения, но шейх не отставал.

Наконец Абу Хаджер нехотя дал себя уговорить. Шейх немедленно собрал полтора десятка молодых людей, которые навьючили тяжелое оружие на лошадь и направились вниз. Оружие выскользнуло из вьюков и упало в снег. У шейха не было другого плана, кроме как обстрелять советский пост и сразу убежать. Он не задумывался о том, что может последовать за атакой. В случае перестрелки с противником вряд ли шейх Тамим мог бы быстро убежать в горы вместе со своими молодыми друзьями. Но осторожность не была ему свойственна.

Вдруг по рации раздался голос Абу Хаджера, который сообщил, что бен Ладен неожиданно вернулся и поднял тревогу. Он приказал отряду немедленно вернуться в лагерь.

«Скажи ему, что я не вернусь», - ответил шейх Тамим.

Рацию взял бен Ладен. «Шейх Тамим, немедленно возвращайтесь! - скомандовал он. - Если вы не сделаете этого, то будете дезертиром. Я - командир, и я приказываю вам вернуться».

Тамим нехотя согласился, но поклялся, что будет поститься до тех пор, пока ему не представится возможность участвовать в бою. Три дня после возвращения он ничего не ел и не пил. Он настолько ослабел, что бен Ладен согласился устроить небольшую акцию, чтобы Тамим удовлетворил свое желание, хотя бы символически. Он разрешил шейху взобраться на одну из вершин и выстрелить из миномета и пулемета в сторону врага. Шейх Тамим продолжал оспаривать авторитет бен Ладена, и многие арабы согласились, что приехали на джихад, а не на пикник в горы. «Я боялся, что некоторые из наших братьев могут вернуться в свои страны и рассказать людям, что они провели шесть месяцев, так ни разу и не выстрелив, - оправдывался бен Ладен. - Люди могли подумать, что нам не нужна их поддержка». Он должен был показать, что арабы не просто военные туристы, но способны внести свой вклад в джихад.

Было трудно предугадать, как дальше поведут себя люди, если им не позволят вступить в бой.

17 апреля 1987 года, когда повсюду ещё лежал снег, бен Ладен повел отряд численностью 120 человек на аванпост афганских правительственных войск возле Хоста. Он назначил атаку на пятницу, в тот день, когда мусульмане во всем мире должны были молиться за моджахедов. Сайяф, арабоязычный афганский полевой командир, и Хекматияр согласились обеспечить операцию артиллерийской поддержкой. Атака была назначена на шесть вечера, когда еще светло, но потом быстро темнеет. После удара нападавшие должны были сразу скрыться под покровом ночи, которая не даст советской авиации прицельно сбросить бомбы. Шейх Тамим настаивал на своем личном участии в операции, но бен Ладен приказал ему остаться в «Логове льва».

Предстоящая атака планировалась целый месяц, и о ней стало известно в Пешаваре. «Я услышал о будущей операции и решил в ней участвовать, - вспоминал позже Абу Рида, повстанец из Канзас-Сити. - Я сел в машину. Я не знал о плане ничего определенного, но встретил множество верблюдов и ослов, которые везли оружие в долину». Когда он прибыл в район боевых действий, то обнаружил в рядах арабов полный беспорядок. К моменту атаки на позиции так и не было доставлено необходимое снаряжение, которое находилось в забуксовавших машинах на большом расстоянии от поля боя. Людям пришлось тащить минометы и ракеты на себе или на четырех мулах, находившихся в их распоряжении. Многие бойцы были так измучены, что вернулись в «Логово льва» на ночлег. Те, кто остался на позициях, сильно проголодались, ибо продовольствие так и не подвезли. В последний момент один из командиров заметил, что забыл взять шнур с электродетонатором, с помощью которого запускались ракеты. Он срочно послал посыльного на лошади назад. И что самое худшее - заболел бен Ладен. Это часто случалось перед битвой, хотя он напрягал все силы, чтобы остаться в строю.

Шейх Абдулла Азам выступил с импровизированной речью, призвав воинов мужественно сражаться. Арабы собирались открыть огонь, но неожиданно их приготовления были замечены, и солдат афганских правительственных войск дал по ним очередь из пулемета Горюнова, чем сорвал атаку. Бен Ладен приказал отступать. К счастью, только один человек был убит и два тяжело ранены, но самолюбие арабов было задето - их победил всего один пулеметчик. Афганские моджахеды смеялись над ними. В результате этого фиаско начали закрываться арабские пансионы в Пешаваре. Казалось, злосчастная авантюра с арабскими добровольцами закончилась полным позором.

В следующем месяце небольшой отряд арабов вступил в бой, спланированный египетским военным советником Абу Убайдахом, который зашел во фланг к советскому подразделению. «Было восемь воинов, и я с ними, - вспоминал позже бен Ладен. - Никто не дрогнул». Советский отряд отступил, и арабы уже праздновали победу. Но немедленно последовала стремительная контратака на «Логово льва». Согласно мифотворцу Азаму, советские силы насчитывали 9-10 тысяч человек, включая спецназ ГРУ и афганских солдат, которым противостояли семьдесят моджахедов.

Шейх Тамим занял свое место на линии огня вместе с бен Ладеном, но тот сказал, что шейх слишком толстый, чтобы сражаться. Он послал Тамима в комнату связи в глубокое подземелье. Арабы ждали, пока передовой советский отряд попадет под прицел трех минометов. Наконец бен Ладен крикнул: «Аллах акбар!» - и арабы открыли огонь. Удивленные советские солдаты отступили. «Братья пришли в состояние эйфории и полного экстаза», - вспоминал Азам. Прибывшая медицинская помощь забирала раненых, в их числе оказался один из военных командиров из района Джаджи.

В ожидании следующей, более мощной советской контратаки бен Ладен разделил свои силы на две части. Оставив тридцать пять бойцов оборонять «Логово льва», он и еще девять человек забрались на вершину горы, откуда вели наблюдение за двумя сотнями советских спецназовцев, пытавшихся подобраться к лагерю. «Внезапно мины посыпались на нас как дождь», - рассказывал бен Ладен. Но чудесным образом никто из арабов не пострадал. Через полчаса русские возобновили атаку. «Когда они подобрались к вершине, мы пошли в бой, - продолжал бен Ладен. - Несколько наступавших было убито, остальные бежали».

В течение нескольких недель советские войска обстреливали «Логово льва» 120-миллиметровыми минами и зажигательными снарядами, которые разрывались с такой силой, что Азаму оставалось только молиться о спасении. Деревья горели даже во время дождя. Однажды утром шейх Тамим выбрался из своего укрытия с Кораном в руках и начал ходить под обстрелом в состоянии просветления, игнорируя крики товарищей. Он цитировал Коран и молился о том, чтобы сподобиться мученической смерти. Пули и осколки дробили стволы деревьев вокруг него. Это было незадолго до конца Рамадана, и Тамим верил, что смерть в это время особенно благословенна.

Это сумасшедшее хождение подействовало магически на других. «Мы быстро выбежали из укрытий, - вспоминал бен Ладен. - На полминуты огонь смолк, и я сказал людям, что мы собираемся умереть. Обстрел возобновился, я начал читать Коран, после чего мы двинулись в разных направлениях. Мы не прошли и семидесяти метров, когда почувствовали сильные удары, но мы были целы и невредимы, словно находились в комнате с кондиционером».

Несмотря на браваду, бен Ладен с горечью понимал, что если они останутся здесь и далее, то их всех убьют. Он принял решение отступить из «Логова льва».

Это было наихудшее поражение из всех. Бойцы были потрясены. Один из них протестовал. Бен Ладен вспоминал: «Он закричал на меня и сказал такие слова, какие я первый раз от него слышал». Шейх Тамим вопил и рвал волосы из своей бороды. «Я думал, что в него бес вселился», - говорил бен Ладен. Он обругал шейха, сказав, что своим безумием он подвергает опасности всех. «Шейх Тамим, люди - в машине, - предупредил его бен Ладен. - Если хотя бы одного из них убьют, этот грех падет на вашу голову, и вы дадите ответ за его кровь в Судный день». Рыдающий шейх сел вместе со всеми в автомобиль. Они сбросили минометы в пропасть и закопали автоматическое оружие, после чего двинулись вниз. Один из бойцов бросил гранату в столовую. Все, что они построили с таким трудом, превратилось в руины.

Кто мог идти пешком - двинулись следом, после того как разрушили все, что можно. Небольшая группа прикрывала отход основных сил. Бен Ладен снова почувствовал себя плохо.

«Я настолько ослаб, что мог пройти без отдыха только двадцать метров, после чего останавливался и пил воду. Я ощущал глубокое эмоциональное и физическое изнеможение». Суровые испытания только начинались.

Сайяф был сильно раздражен, когда грязные измученные арабы пришли в его лагерь. Теперь он понял ценность «Логова льва», которое позволяло вести наблюдение за караванными путями. Он приказал бен Ладену вернуться и придал арабам в качестве подкрепления нескольких афганских бойцов.

Растерянные и измученные арабы возвращались в «Логово льва» группами по пять - десять человек. На рассвете двадцать пять арабов и двадцать афганцев собрались на руинах бывшего лагеря, чтобы отпраздновать святой день окончания поста Рамадана. Им было нечего есть - кухню взорвали. Каждому воину выдали по три лимона. Немного позже к ним присоединился бен Ладен вместе с десятью бойцами. Расстроенный и безвольный, он приказал египтянину Абу Убайдаху принять командование. Вид собственного бездумно разрушенного лагеря окончательно добил бен Ладена.

Абу Убайдах решил дать ему отдельное задание. «Займи оборону на левом фланге, - указал египтянин. - Я думаю, что они могут войти только через это место, потому что это кратчайший путь».

Бен Ладен повел своих людей к выступу и расположил их среди деревьев. Внезапно они увидели советских солдат в каких-нибудь семидесяти метрах от себя. Бен Ладен послал своих бойцов вперед, но его голос был настолько охрипшим, что они ничего не расслышали. Он взобрался на дерево без листьев, чтобы те могли его лучше понимать, и немедленно стал целью для огня противника. Реактивная граната ударила в дерево возле него. «Она пролетела возле меня и взорвалась совсем рядом, - вспоминал бен Ладен. - Но благодаря Аллаху она не принесла мне вреда. Только волна земли окатила меня. Я спрыгнул с дерева и сообщил братьям, что враг наступает прямо по центру, а не с левого фланга». В другом изложении впечатления бен Ладена о сражении не столь спокойны: «Это была ужасная битва, которая повергла меня наземь, я стрелял куда только мог».

Бен Ладен и его люди были придавлены к земле минометным огнем, продолжавшимся весь день. «Я лежал всего в тридцати метрах от русских, и они пытались захватить меня, - утверждал он. - Я находился под обстрелом, но в моем сердце было столько спокойствия, что мне казалось, что я сплю». Бен Ладен часто рассказывал эту историю как доказательство того, что под обстрелом он удостоился особой благодати. Скорее всего, у него был обморок. Он страдал от низкого давления, которое часто вызывало у него головокружение. Обычно Усама носил с собой мешочек соли, и когда у него кружилась голова, он слюнявил палец, опускал в сумку и затем слизывал соль, чтобы нормализировать состояние.

Неожиданно, в пять часов пополудни отряд под командованием Абу Убайдаха успешно атаковал противника с фланга. Лишенный поддержки с воздуха, советский отряд отступил. «Было только восемь братьев против сотни советского спецназа, но враги впали в панику и скрылись в густом лесу, русские не смогли победить нас, - вспоминал бен Ладен. - Около тридцати пяти солдат и офицеров спецназа были убиты, остальные бежали. Моральный дух моджахедов воспрянул, и не только в нашем районе, но и во всем Афганистане».

Они одержали великую победу сразу же после тяжелого поражения. После битвы за «Логово льва» Абу Убайдах подарил бен Ладену трофей, взятый у убитого советского офицера, - короткий автомат Калашникова АКС-74, с деревянным цевьем и характерным рыжим магазином. Данная модификация известного оружия предназначалась для парашютистов. Впоследствии автомат будет постоянно висеть у него на плече.

Вся операция продолжалась три недели. Она была заслугой скорее Сайяфа (который контролировал местность вокруг «Логова льва»), нежели бен Ладена, но арабам удалось снискать себе славу смелых и бесстрашных, которая стала частью легенды, по крайней мере, для них самих.

Пансионы в Пешаваре вновь распахнули свои двери. С советской точки зрения бой у «Логова льва» был лишь небольшим отвлекающим эпизодом в тактическом отступлении из Афганистана. В религиозной атмосфере последователей бен Ладена существовали фантастические представления, что они живут в сверхъестественном мире, где реальность склоняется перед верой. Для них первый бой у «Логова льва» положил начало мифу, что их охраняли сверхъестественные силы. Несколько лет спустя огромная советская империя раскололась на части - в результате той раны, которую мусульмане нанесли ей в Афганистане, верили джихадисты. Они считали себя авангардом, который должен продолжать битву. «Аль-Каида» родилась на стыке двух представлений: вера сильнее оружия и готовность умереть - билет в священное царство, где происходят чудеса.

Следующая глава

Вернуться к оглавлению



[1] Межведомственная разведка Пакистана.

[2] «Исламский союз».

[3] Любопытно, что афганский прецедент был использован при обосновании палестинской интифады против Израиля. В последнем случае война идет втом числе против различных групп «коммунистов, националистов и мусульман-модернистов», которые отстаивают принцип светского государства (примем, автора).

[4] Зона племен (или Линия Дюрана) - область вдоль неразмеченной границы между Афганистаном и Пакистаном протяженностью свыше 2000 км. Это особое территориальное образование Пакистана, упраааяемое центральным правительством страны (в отличие от четырех автономных провинций с собственными администрациями). В реальности власть в Зоне принадлежит маликам - вождям семи пуштунских племенных объединений.

[5] Бараний горох, турецкий горох, нут (Cicer Arietinum) - стручковое растение, зерна которого имеют необычную форму, напоминающую голову барана с птичьим клювом. Занимает третье место в мире по популярности среди стручковых растений после горошка и фасоли.

[6] Имеется в виду иудейская неприступная крепость Масада возле Мертвого моря, которая была взята римлянами после долгого штурма в 42 г. н. э. Не желая попасть в руки язычникам, оставшиеся защитники крепости умертвили себя.

Читайте также: