ГлавнаяМорской архивИсследованияБиблиотека












Логин: Пароль: Регистрация |


Голосование:


Самое читаемое:



» » Особые отделы ВЧК и их деятельность в 1919-1920 годах
Особые отделы ВЧК и их деятельность в 1919-1920 годах
  • Автор: Vedensky |
  • Дата: 03-10-2015 19:16 |
  • Просмотров: 7252

Контрреволюция меняет тактику.Белый террор.Создание особых отделов.Заговор в Полевом штабе Красной Армии.25 миллионов рублей от Колчака.Дядя Кока.Конец «добровольческой армии».Борьба с дезертирством и бандитизмом.

Во второй половине 1918 года в стране резко обострилась классовая борьба. Разгоралось пламя гражданской войны, расширялась иностранная интервенция. То в одном, то в другом районе молодой Советской республики вспыхивают контрреволюционные мятежи, возникают тайные заговоры против Советской власти.

Контрреволюция перешла к террору против лучших представителей рабочего класса, крестьянства и революционной интеллигенции. Летом и осенью 1918 года белый террор становится одним из главных методов борьбы против Советской власти. Следует целая серия убийств и покушений на представителей партии и государства. 20 июня эсерами убит Володарский. 30 августа от руки бандита пал председатель Петроградской ЧК Урицкий. В этот же день было совершено злодейское покушение на В. И. Ленина.

Рабочий класс в союзе с беднейшим крестьянством и при помощи передовых представителей российской интеллигенции с небывалым воодушевлением и упорством отстаивал Советскую власть от натиска внутренних и внешних ее врагов.

Основной военной силой, на которую опиралась Советская власть в борьбе со своими врагами, была Красная Армия. Ее полки и отряды мужественно и самоотверженно боролись с белогвардейскими бандами, сдерживали натиск зачастую превосходящих сил противника, наносили ему серьезные удары и поражения. Но заговорщики и шпионы пробирались и в ряды Красной Армии. Они выведывали сведения о численности красноармейских отрядов, их боевом духе, вооружении и материально-техническом обеспечении. Составляли планы дислокации частей, старались проникнуть в замыслы военного командования. Все эти сведения, когда удавалось их заполучить, тайно переправлялись в разведки белогвардейских армий и войск интервентов.

Подрывная работа врагов Советской власти этим не ограничивалась. Террором против преданных Советской власти командиров, распространением клеветнических и панических слухов, диверсиями заговорщики пытались снизить боевой дух бойцов и командиров Красной Армии. Обманом, шантажом, запугиванием и обещаниями высоких постов в белогвардейской армии они толкали на путь измены служащих в рядах Красной Армии старых специалистов, склоняли к предательству отдельных неустойчивых бойцов и командиров. Иногда контрреволюционерам это удавалось.

Боевая активность ряда частей Красной Армии в этот период несколько снизилась. Терпели серьезные неудачи войска Восточного и Южного фронтов. Особенно неустойчивыми оказались части 8-й и 9-й армий. Они самовольно покидали позиции, командиры не выполняли боевых приказов. Происходило это в определенной степени вследствие ослабления политической бдительности после достигнутых успехов, а также колебаний в среде командиров — бывших офицеров старой армии.

Все это потребовало от Советского государства принятия решительных мер. В ответ на белый террор и особенно в связи с покушением на В. И. Ленина Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет призвал всех трудящихся к повышению политической бдительности и решительной борьбе с врагами революции.

«На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти, — говорилось в резолюции ВЦИК от 2 сентября 1918 года, — рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов»[1].

Примерно в это же время Коммунистическая партия обращается с письмом к коммунистам Красной Армии. В подготовке письма принимал участие В. И. Ленин. Центральный Комитет партии категорически предписывал всем членам партии — комиссарам, командирам, красноармейцам общими энергичными усилиями вызвать необходимый и скорый перелом в ходе боевых действий и настроении личного состава частей.

«Нужно железной рукой, — говорилось в циркулярном письме ЦК, — заставить командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств. Не нужно останавливаться ни перед какими жертвами для достижения тех высоких задач, которые сейчас возложены на Красную Армию в особенности на Южном фронте.

Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было, на Южном фронте — не только против прямых изменников и саботажников, но и против всех трусов, шкурников, попустителей и укрывателей. Ни одно преступление против дисциплины и революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным»[2].

Центральный Комитет вменял в обязанность всем членам партии установить на фронте подлинную революционную диктатуру, отвечающую размерам опасности, угрожающей социалистическому Отечеству.

Армейские коммунисты горячо откликнулись на призыв партии. Они развернули большую политическую и организаторскую работу, благодаря чему создавались благоприятные условия для успешной борьбы с контрреволюцией и шпионажем в армии.

Непосредственные обязанности по борьбе со шпионажем в Красной Армии лежали на органах Военного контроля, а по искоренению контрреволюции — на военных чрезвычайных комиссиях. Такое разграничение функций оправдывало себя, пока речь шла о немецком военном шпионаже, выступавшем какое-то время в качестве военного средства кайзеровской армии, а внутренняя контрреволюция не набрала еще силы и часто действовала открыто. Однако вскоре после образования этих органов обстановка стала быстро меняться. Усиление накала классовой борьбы внутри нашего общества и расширение вооруженной иностранной интервенции вызвали существенные изменения в методах подрывной работы в армии. Наряду с открытыми контрреволюционными выступлениями все больший удельный вес приобретают тайные подрывные действия. Поскольку каждая открытая контрреволюционная вспышка в Красной Армии, как правило, быстра гасла, не достигая цели, контрреволюционеры меняют приемы подрывной работы. Во-первых, они теперь более тщательно и кропотливо готовят каждое открытое выступление. Во-вторых, чаще, чем это было до сих пор, подрывные элементы прибегают к нанесению вреда Красной Армии скрытно, исподтишка. Растет число случаев выведения из строя боевой техники, задержек доставки полевым частям продовольствия, боеприпасов, оружия. В бою контрреволюционеры пытаются посеять панику, внести дезорганизацию в управление войсками.

Контрреволюционные действия против Красной Армии в этот период характеризуются также большей степенью объединенности. От разобщенных, организационно не связанных выступлений контрреволюция начинает переходить к широко разветвленным и организационно объединенным действиям. Отдельные звенья контрреволюционных выступлений по замыслу их инициаторов и вдохновителей должны были объединиться в одну цепь, чтобы парализовать действия Красной Армии, а в конечном счете вновь сковать по рукам и ногам поднявшийся на революционную борьбу трудовой народ России.

Изменился и характер военного шпионажа. Из чисто военного средства, каким он обычно выступал в войнах между капиталистическими и иными социально однородными государствами, шпионаж в условиях гражданской войны в России превращается в одну из форм подрывной деятельности международной и внутренней контрреволюции. Какие бы сведения о Вооруженных Силах молодой Советской республики ни попадали в военную разведку буржуазной армии, они неизменно оказывались у командования интервенционистских войск и белогвардейских банд.

Внутренняя контрреволюция, проникнутая лютой ненавистью к Советской власти, охотно шла на то, чтобы добывать и передавать иностранным разведкам шпионские сведения о Красной Армии. Чувство классовой ненависти к восставшему пролетариату брало верх над патриотизмом, гражданственностью. Грани между контрреволюционерами и шпионами стирались.

В этих новых условиях существование двух органов, из которых один (Военный контроль) занимался борьбой со шпионажем, а другой (военные чрезвычайные комиссии) вел борьбу с контрреволюцией, не оправдывало себя. Если учесть также, что над этими двумя органами не было единого отраслевого органа управления, то станет понятным ненужный параллелизм в их работе.

Все это потребовало организационного объединения Военного контроля и военных чрезвычайных комиссий в одну систему. Было и еще одно немаловажное обстоятельство, настоятельно требовавшее объединения, а именно — засоренность кадров органов Военного контроля враждебными элементами. Определенная тенденция к этому была объективно заложена еще в момент создания Военного контроля, частично укомплектованного кадрами старой контрразведки. Конечно, не все желающие и не сразу принимались на работу в органы Военного контроля. Перед поступлением туда они, как и другие бывшие офицеры, проходили предварительную проверку, фильтрацию.

Однако некоторые из бывших царских военных контрразведчиков, враждебно настроенных к Советской власти, просочились в органы Военного контроля. Число таких людей в связи с проведением мобилизации старых офицеров к осени 1918 года возросло. Отдельные из этих контрреволюционно настроенных и активно действующих против Советской власти офицеров проникали на ответственные посты в Военный контроль. Это значительно повышало их общественную опасность.

Так, на руководящей работе в Военном контроле оказался некий Бирзе. Будучи анархистом, он поддерживал преступную связь с монархистом Бредисом. Бредис, в свою очередь, был активным членом деятельной и широко разветвленной савинковской организации «Союз защиты родины и свободы». В «Союзе» он возглавлял отдел контрразведки.

Весьма симптоматичные факты выявились при проверках Восточного фронта в связи с падением Казани и Симбирска и при рассмотрении дел Военного контроля Южного фронта. Так, во главе Военного контроля Восточного фронта в июне — июле 1918 года оказался контрреволюционер Фаерман. Выяснилось, что до назначения на этот пост он арестовывался Петроградским Военно-революционным комитетом за взяточничество и расхищение народного имущества. Оказалось также, что офицеры Величко и Духно, помогавшие противнику при захвате Казани и перешедшие на его сторону, были ставленниками Фаермана. Были засорены органы Военного контроля Южного фронта. Военному контролю здесь, в частности, была поручена организация переправы коммунистов, направлявшихся на оккупированную немцами Украину для организации подпольной работы. Многие из этих посланников партии были арестованы на демаркационной линии между Российской республикой и Украиной и расстреляны. Вина в этом некоторых сотрудников органов Военного контроля, бывших офицеров, очевидна.

После того как в ходе проверки вскрылись и были доказаны эти и некоторые другие факты, в ноябре 1918 года Военный контроль Южного фронта был слит с фронтовой ЧК. Слиянию предшествовала чистка Военного контроля от пробравшихся туда враждебных элементов. Образовавшийся новый орган был назван Особым отделом.

Двойственность аппарата по охране государственной безопасности Красной Армии не могла быть терпима и на других фронтах, и в Красной Армии в целом. С предложением ликвидировать двойственность аппарата по охране государственной безопасности Красной Армии обратился во ВЦИК, СНК, Реввоенсовет и ВЧК член ВЦИК В. Э. Кингисепп, прикомандированный в то время к ВЧК.

«Контрреволюция и шпионаж, направленный против Советской республики, лежат в одной плоскости, — справедливо утверждал В. Э. Кингисепп. — В вопросе о шпионаже признак подданства должен быть заменен признаком классовой принадлежности и пролетарской или антипролетарской ориентации.»

Идею образования особых отделов на основе объединения армейских чрезвычайных комиссий и органов Военного контроля всецело одобрил Ф. Э. Дзержинский. Окончательной договоренности о слиянии этих органов представители Главного командования Красной Армии, Реввоенсовета Республики и ВЧК достигли 13 декабря 1918 года в Серпухове, где в то время была ставка Главкома. 19 декабря 1918 года вопрос об объединении обсуждался на Бюро ЦК РКП(б) с участием В. И. Ленина. Бюро приняло решение согласиться с выработанным Революционным военным советом Республики предложением об объединении органов ЧК и Военного контроля в Красной Армии. В это же время образуется руководящий орган советской военной контрразведки — Особый отдел Республики. 6 февраля 1919 года ВЦИК принял первое Положение об особых отделах.

Первым начальником Особого отдела назначается Михаил Сергеевич Кедров — видный военный деятель Коммунистической партии. В революционную борьбу он включился еще юношей. До революции был одним из первых создателей боевых дружин большевиков, охранявших партийные митинги от провокаций охранников и черносотенцев, и руководителем ряда боевых операций, проводившихся по заданию Центрального Комитета партии. М. С. Кедров — один из тех, кто стоял у истоков создания Красной Армии. Человек весьма образованный, он обладал незаурядными знаниями в различных областях, в том числе и в военной, имел дипломы врача и юриста.

После Октябрьской революции до назначения на пост главы военной контрразведки М. С. Кедров занимал ряд ответственных военных постов в Советском государстве. Он был наркомом по демобилизации старой армии, членом коллегии Наркомата по военным и морским делам, командующим войсками участка «завесы». Коммунистическая партия посылала М. С. Кедрова на самые ответственные посты военной и партийной работы, где требовались люди, обладающие военными навыками, личной отвагой и мужеством. Назначение его на пост руководителя органов советской военной контрразведки было с одобрением встречено военной общественностью, хорошо знавшей и уважавшей М. С. Кедрова за партийную принципиальность, боевой опыт

и военные знания.

К весне 1919 года закончилось слияние фронтовых и армейских ЧК с местными органами Военного контроля. С образованием особых отделов чрезвычайные комиссии в армии и органы Военного контроля свое существование прекратили. Они выполнили свою функцию и сошли с исторической сцены. Им на смену пришли качественно новые органы военной контрразведки.

Создание особых отделов явилось важной вехой в борьбе с подрывной деятельностью иностранных разведок и контрреволюцией. Оно позволило сосредоточить руководство в одном аппарате, создало реальные возможности для исключения параллелизма, для более правильного подбора и расстановки кадров, сосредоточения их в решающий момент на наиболее острых и опасных участках борьбы с внешними и внутренними врагами.

Из ЧК и органов Военного контроля в особые отделы влилось значительное количество коммунистов. Это были люди, беззаветно преданные идеям коммунизма, закаленные в политической борьбе с врагами партии и Советского государства. Они обладали определенным политическим чутьем и навыками конспирации. Многие из них за время работы в ЧК и Военном контроле приобрели большой опыт борьбы с врагами Советской власти. Вначале на все должности начальников особых отделов фронтов и армий были временно назначены бывшие начальники соответствующих органов Военного контроля.

Подбору и расстановке кадров в особых отделах и в последующем уделялось большое внимание. Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство прекрасно понимали, что от укомплектования особых отделов кадрами и их качества во многом зависит эффективность борьбы с контрреволюцией и шпионажем в Красной Армии и в конечном счете результаты ее действий против интервентов и белогвардейцев. Учитывая это, на объединенном заседании 10 июня 1919 года Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) поручили Организационному бюро выделить для работы в особом отделе обороняющей Петроград 7-й армии несколько коммунистов, обладающих необходимыми данными. Спустя некоторое время Центральный Комитет партии выносит рекомендацию Организационному бюро ЦК усилить Особый отдел ВЧК ответственными работниками. 13 июля 1919 года на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) вырабатываются требования к качествам, которыми должны обладать ответственные работники особых отделов. Согласно принятому постановлению коммунисты, назначаемые на руководящие должности в особые отделы, должны быть хорошо знакомы с военной обстановкой и армейской средой, владеть методами конспиративной работы и иметь стаж практической деятельности в советских контрразведывательных органах.

Назначение в августе 1919 года в соответствии с решением ЦК РКП(б) Ф. Э. Дзержинского начальником Особого отдела ВЧК также свидетельствовало о большом значении, которое придается партией этой должности. Одновременно Ф. Э. Дзержинский являлся Председателем ВЧК и наркомом внутренних дел. Необходимость направления на работу в особые отделы коммунистов отмечалась на I Всероссийском съезде особых отделов в декабре 1919 года. Нам надо бороться за то, говорил на этом съезде Ф. Э. Дзержинский, чтобы наша партия для работы в особые отделы давала выдающихся своих членов с большим партийным стажем. В принятой I съездом особых отделов резолюции содержалась просьба к Центральному Комитету партии обязать политические отделы армий и фронтов систематически направлять для работы в особые отделы наиболее опытных коммунистов. Такую же работу по укреплению партийными кадрами особых отделов должны были проводить Политическое управление Реввоенсовета Республики и местные крупные партийные организации.

«Партийный стаж работников особых отделов, — говорилось в резолюции съезда, — в среднем должен быть выше, чем работников любого другого советского, военного или гражданского управления».

2   марта 1920 года ЦК РКП(б) направил местным комитетам партии и политическим отделам армии и флота письмо об укреплении кадрами особых отделов, в которое была включена значительная часть приводившейся резолюции I съезда особых отделов. Поддерживая тем самым решение съезда, Центральный Комитет предложил всем политотделам армий и флотов, а также Политуправлению РВСР и крупным партийным организациям командировать для работы в особые отделы наиболее ответственных, испытанных партийных работников.

В связи с новым походом Антанты весной 1920 года, когда вновь возникла потребность в кадрах для особых отделов, Реввоенсовет Западного фронта обратился в ЦК РКП(б) с просьбой направить коммунистов для работы в особые отделы фронта. Рассмотрев эту просьбу, Политбюро ЦК 10 мая предложило заместителю Председателя ВЧК В. Р. Менжинскому усилить особые отделы Западного фронта путем переброски работников из других мест, в частности с Восточного фронта. Со своей стороны ЦК РКП(б) также послал в особые отделы Западного фронта группу ответственных партийных работников. Всего в мае — августе 1920 года Центральным Комитетом в особые отделы было направлено свыше ста коммунистов[3]. Командировались в Особый отдел коммунисты и Политуправлением Реввоенсовета. Направляя членов партии для работы в особые отделы, Коммунистическая партия придавала также большое значение укреплению в них принципов социалистической законности. В этих целях вновь созданные особые отделы организовывались и действовали в Красной Армии на основе Положения о них, утвержденного Президиумом ВЦИК 6 февраля 1919 года, и изданного в развитие и дополнение этого Положения Постановления Совета Рабочей и Крестьянской Обороны от 13 мая 1919 года, подписанного Владимиром Ильичей Лениным.

В разработке Положения принимали участие представители Реввоенсовета Республики, Наркомата по военным и морским делам и ВЧК. В соответствии с Положением вся борьба как с контрреволюцией, так и со шпионажем в армии и флоте отныне возлагалась на особые отделы. Общее руководство этой борьбой всей системы особых отделов на территории, где располагались наши войска, а также в оккупированных иностранными державами и занятых белогвардейцами областях осуществлялось Всероссийской чрезвычайной комиссией через Особый отдел ВЧК. Его начальником назначался один из членов коллегии ВЧК по согласованию с Реввоенсоветом Республики. Реввоенсовет мог выдвинуть на пост начальника Особого отдела и своего кандидата, что согласовывалось с ВЧК. Особый отдел ВЧК выполнял все поручения Реввоенсовета под его непосредственным контролем.

Органами, ведущими непосредственную активную борьбу с контрреволюцией и шпионажем на фронте, являлись фронтовые и армейские особые отделы, а в тылу — губернские особые отделы. Районы действия особых отделов определялись инструкцией. Подчинялись они Особому отделу ВЧК. Вместе с тем по вопросу подчинения особых отделов фронтов и армий неоднократно высказывались различные мнения в органах военного управления, ВЧК и в самих особых отделах. В связи с этим вопрос об их подчинении неоднократно обсуждался в Политбюро ЦК РКП(б), а в принципе — на VIII съезде партии.

После рассмотрения этого вопроса на секциях съезда и на пленарных заседаниях было принято следующее решение:

«Признать необходимым подчинение «особых отделов» армии и фронтов соответственно комиссарам армии и фронтов, оставив за «особым отделом» Республики функции общего руководства и контроля над их деятельностью»[4].

24 июня 1919 года на объединенном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК при обсуждении вопроса о том, как будут назначаться начальники особых отделов армий и фронтов, было принято решение о том, что заведующие особыми отделами армий и фронтов назначаются Реввоенсоветом Республики при согласовании с ВЧК. Подчинялись они непосредственно одному из членов Революционного военного совета. Как правило, это был комиссар фронта, армии.

Большое значение для практической деятельности особых отделов и укрепления социалистической законности имело определение в Положении и в последующих актах высших органов государственной власти и управления прав, которые предоставлялись особым отделам для решения стоящих перед ними задач. В этой связи в Положении указывалось на право ведения следствия и всех связанных с ним действий, как-то: обысков, выемок и арестов. Строго регламентировался также и порядок производства этих действий. В Положении подчеркивалось, что все эти действия могли производиться только по ордерам Всероссийской или губернских чрезвычайных комиссий.

Вместе с тем следует сказать, что порядок подчинения особых отделов фронтов и армий Всероссийской чрезвычайной комиссии и военному ведомству, равно как и некоторые другие вопросы их правового положения, объема задач, менялся в зависимости от международной и внутриполитической обстановки.

В июне 1919 года в связи с объединением командования Вооруженными Силами РСФСР, УССР и БССР объединились особые отделы ВЧК и ЧК национальных республик. С этого времени руководство всей деятельностью особых отделов стало осуществляться из единого центра — Реввоенсовета РСФСР и ВЧК.

24 ноября 1920 года Постановлением Совета Труда и Обороны на Особый отдел ВЧК возлагается обязанность по охране государственной границы РСФСР[5]. В этих целях специально создается система особых отделов по охране границы. Им придаются войска. Таким образом, особые отделы теперь обеспечивают не только политическую, но и военную охрану границы. Это помогает усилить борьбу с контрреволюцией, шпионажем и контрабандой. Особые отделы по охране границы значительно ограничили возможности империалистических разведок и зарубежных белоэмигрантских организаций в поддержании связей с их агентурой в Красной Армии.

Работе особых отделов уделял большое внимание В. И. Ленин. Он участвовал в определении задач особых отделов, контроле за соблюдением принципов их организации и деятельности, давал им отдельные поручения. Так, 10, 11 и 15 июня 1919 года под его руководством состоялись объединенные заседания Политбюро и Оргбюро ЦК партии, на которых конкретизировались задачи особых отделов в Красной Армии. В. И. Ленин постоянно следил за тем, чтобы органы военной контрразведки не отрывались от местных партийных органов, работали в тесном контакте с ними. Так, в январе 1919 года В. И. Ленину стало известно о серьезных неладах между начальником особого отдела при Реввоенсовете Каспийско-Кавказского фронта К. Я. Грасисом и Астраханским губкомом партии. К. Я. Грасис недопонимал руководящую роль местных партийных органов по отношению ко всем другим органам, действующим на данной территории, и отказывался от выполнения партийных решений местных партийных органов. В. И. Ленин и Я. М. Свердлов направили в Реввоенсовет этого фронта, в Астраханский губисполком и губком РКП(б) телеграмму. В ней указывалось на принципиальную недопустимость какого-либо конфликта особого отдела с партийным комитетом. Адресатам предлагалось принять все меры для организации дружной и согласованной работы[6]. Вскоре между особым отделом и Астраханским губкомом были установлены надлежащие отношения.

На необходимость поддержания постоянных и прочных контактов с местными партийными органами указывалось и в приказах начальников Особого отдела ВЧК, Так, в приказе Особого отдела ВЧК от 19 марта 1920 года, подписанном В. Р. Менжинским, особым отделам предписывалось работать в полном контакте с местными комитетами РКП(б), опираться на их авторитет, черпать в них силы и информировать их руководителей о своей работе.

Большое значение в партийных решениях придавалось укреплению связи особых отделов с трудящимися. В письме ЦК РКП(б) ко всем партийным организациям (август 1918 года) говорилось, что есть только один способ смести с лица земли внутренних врагов Советской власти и отбросить врагов внешних — это до самых низов поднять массы трудящихся, которым снова грозит порабощение.

Исходя из этого общего положения, ЦК РКП(б) обязал всех партийных работников сообщать в Особый отдел ВЧК о фактах измены, дезертирства и шпионажа.

Руководство КПСС работой особых отделов всегда являлось и является главным условием успешного решения стоящих перед ними задач.

Одним из первых серьезных дел Особого отдела ВЧК было раскрытие и ликвидация белогвардейского заговора в Полевом штабе Республики. В числе заговорщиков были начальник разведывательного отделения Полевого штаба, порученец при главкоме и другие. Все эти лица в прошлом являлись офицерами царской армии. Заговорщики собирались установить связи со штабами Деникина и Колчака, захватить аппарат управления Полевого штаба и, опираясь на армию, свергнуть Советскую власть.

Наряду с разоблачением заговора в Полевом штабе Красной Армии особые отделы провели ряд серьезных операций по обезвреживанию шпионов, заговорщиков и предателей в частях Красной Армии, сражающихся на фронтах с Юденичем, Колчаком и Деникиным, а также дислоцирующихся в тыловых районах страны. Так, была пресечена подрывная деятельность белогвардейцев и иностранных разведок в районе 7-й армии, оборонявшей Петроград от Юденича. Центральной контрреволюционной организацией здесь было петроградское отделение «Национального центра», которое имело свои звенья в других районах страны.

Через контрреволюционную организацию штаб Юденича получал весьма важные сведения о наших частях. Изучение действий противника — выбор им направления движения, маневрирование по фронту и расстановке, сил — показывало, что он хорошо осведомлен о дислокации, численности и вооружении наших войск. В период нашего наступления на фронте, когда осуществлялась перевозка подкрепления, диверсантами были взорваны несколько важных в стратегическом отношении мостов на железнодорожной линии Москва — Петроград. Появились случаи перехода на сторону врага отдельных красноармейцев и командиров. В ночь на 29 мая 1919 года контрреволюционные офицеры 3-го стрелкового полка 1-й Петроградской бригады спровоцировали солдат на бунт и переход на сторону врага. Преданных Советской власти комиссаров и командиров расстреляли. Примерно в это же время к белым перешел 1-й Ревельский эстонский полк.

27 мая В. И. Ленин направляет в Петроград И. В. Сталину, бывшему в то время ответственным за оборону города, телеграмму. В ней указывалось, что белогвардейское наступление на Петроград заставляет предполагать наличие в тылу 7-й армии, а может быть и на самом фронте, заговора. Владимир Ильич требовал принять экстренные меры.

Особые отделы 7-й армии и частей Петроградского гарнизона совместно с Петроградской ЧК вскоре обезвредили в районе города несколько шпионских и других контрреволюционных гнезд. Этому событию предшествовал такой факт. В первых числах июля 1919 года на лужском направлении красноармейцы, стоявшие в дозоре, заметили человека в солдатской шинели, но без винтовки, пробиравшегося с тыла наших частей к линии фронта. Поведение его вызвало подозрение. Дозорные окликнули незнакомца. Он на мгновение остановился, что-то крикнул бойцам и продолжал путь. Красноармейцы окликнули его еще раз и изготовились к стрельбе. Незнакомец ускорил шаг, затем неожиданно сделал большой прыжок в сторону и стал стрелять по дозорным. В перестрелке он был убит.

О случившемся незамедлительно сообщили в особый отдел. Прибывший уполномоченный обнаружил при убитом документы, удостоверявшие личность Александра Никитенко. В мундштуке курительной трубки нашли письмо на имя Родзянко, приближенного Юденича.

«Генералу Родзянко или полковнику С., — говорилось в письме. — При вступлении в Петроградскую губернию вверенных нам войск могут выйти ошибки, и тогда пострадают лица, секретно оказывающие нам весьма большую пользу. Во избежание подобных ошибок просим вас, не найдете ли возможным выработать свой пароль. Предлагаем следующее: кто в какой-либо форме или фразе скажет слова «во что бы то ни стало» и слово «Вик» и в то же самое время дотронется правой рукой до правого уха, тот будет известен нам; и до применения к нему наказания не откажитесь снестись со мной. В случае согласия вашего благоволите дать ответ по адресу, который вам передаст податель сего».

В конце письма стояла подпись — «Вик». Об этом имени и о том, кто за ним скрывается, в особом отделе тогда еще ничего не знали.

Этот случай свидетельствовал о возможности существования в войсках контрреволюционной организации. Для конкретных выводов фактов было мало. Но можно было предположить, что, если существует враждебная организация, будут новые попытки установить связь с Юденичем и его разведкой. Если же эта связь налажена, то можно ожидать лазутчиков и с противоположной стороны фронта. За всей линией фронта установили тщательное наблюдение.

Связные не заставили себя долго ждать. Ночью 19 июля пост красноармейцев в районе Белоострова заметил двух человек, следовавших в сторону линии фронта. Неизвестные шли уверенно. Чувствовалось, что дорогу они знают хорошо. По приказу часовых они остановились, спокойно предъявили документы. Мандаты задержанных свидетельствовали, что это сотрудники Сестрорецкого разведывательного пункта Красной Армии Б. К. Самойлов и П. А. Боровой-Федотов, идущие по делам службы. Хотя документы подозрений и не вызвали, их доставили в караул. При обыске у задержанных изъяли шпионские донесения. В них сообщалось о численности войск 7-й армии, дислокации ее частей, о наличии боеприпасов и т. д. В конце одного из документов стояло уже знакомое сочетание букв — «Вик».

После короткого запирательства арестованные дали обстоятельные показания о существовании и деятельности контрреволюционной шпионской организации. Называлась она, как мы уже знаем, «Национальный центр». Но ничего национального в ней не было. Существовала она на деньги Юденича, которые он получал от английской разведки.

Было ясно, что Самойлов и Боровой-Федотов — рядовые члены организации. Нужно было выявить главарей заговора. След вел к респектабельной на вид фирме «Фосс и Штейнингер». Установили наблюдение. Когда собрали неопровержимые доказательства о преступных действиях сотрудников фирмы, одного из ее хозяев, В. И. Штейнингера, арестовали.

Инженер по образованию и кадет по убеждениям, Штейнингер вначале держался независимо, высокомерно и все отрицал. Однако под давлением улик был вынужден дать показания.

«Вик» — это он, Штейнингер, руководитель петроградского отделения «Национального центра». Основные силы организации сосредоточены в Москве. Есть ли отделения в других городах, он не знает. Цель организации — свержение Советской власти. Ближайшие задачи — шпионаж в пользу войск Юденича. Для сбора шпионских сведений в военных учреждениях и штабах насаждена агентура. Списка организации у него нет — сведения поступают по цепочке, он знаком не со всеми ее звеньями. Но некоторых участников заговора знает. Связь с Юденичем осуществляется через связных.

Никольский, написавший Штейнингеру письмо, которое было найдено при обыске, состоит при Юдениче представителем «Национального центра». Но некоторые материалы минуют и его, Никольского, и идут прямо в разведку Юденича или ему самому.

Юденич возлагает на организацию большие надежды. Связь с ним постоянна. Инструкции, деньги от него поступают, как правило, регулярно. Существование организации держится в тайне даже от ближайшего окружения Юденича.

Помимо шпионских резидентур в организации большое внимание уделялось формированию боевых отрядов. С их помощью предполагалось дезорганизовать работу советских учреждений, захватить штабы, сеять панику в городе, уничтожать коммунистов и других ответственных работников по заранее составленным спискам. Кто их составляет? Где конспиративные квартиры? Какие террористические акты готовятся сейчас? На все эти и многие другие вопросы должны были дать ответы военные контрразведчики.

Вскоре в засаду, оставленную на квартире Штейнингера, попался бывший генерал Махов. На допросе по этому поводу Штейнингер заявил, что никакого Махова, фигурировавшего в шпионской переписке под кличкой Махров, он не знает, и каким образом генерал попал к нему на квартиру, объяснить не может. Когда же Штейнингеру было сообщено, что Махов сознался в неоднократном посещении квартиры, то допрашиваемый в конце концов показал, что генерал Махров (в действительности генерал Махов Михаил Михайлович) в организации считается представителем Юденича. Назвал он и еще несколько имен. Клубок шпионской организации продолжал разматываться.

А бои на фронтах гражданской войны не прекращались. Продолжали действовать контрреволюционеры, иностранные разведчики. Войска Красной Армии на фронте и в тылу ощущали их удары. Взрывались склады с боеприпасами. Не оказывалось в нужный момент и в нужном месте посылаемого на фронт военного снаряжения. Участились факты измены на фронтах. Распространялись панические слухи в армейской среде. Подозрительно везло Деникину, продолжавшему наступать, несмотря на героическое сопротивление красноармейских частей. Его войска всегда появлялись там, где их меньше всего ждали, и обходили те места, где им готовилась встреча.

Было очевидно, что «Национальный центр» продолжает действовать. Но нащупать следы этой организации в Москве пока не удавалось. Не срабатывали засады военных контрразведчиков на конспиративных квартирах в Москве по известным адресам.

Материалов о «Национальном центре», полученных при разгроме его отделения в Петрограде, оказалось недостаточно. Не были известны подлинные фамилии и клички многих участников организации, их адреса- явки, связи и т. д.

На основе имеющихся данных разрабатывались гипотезы, версии, изучались факты, скрупулезно проверялись сигналы, поступающие из других органов и от населения. Большие надежды возлагались на помощь трудящихся.

В один из теплых летних дней 1919 года в Особый отдел ВЧК пришла аккуратно одетая девушка — учительница 76-й московской школы. Школа имела в Подмосковье подсобное хозяйство. Учительница рассказала, что директора школы Алферова, особенно когда он бывает в подсобном хозяйстве, часто посещают какие-то подозрительные лица, и по виду и по поведению не имеющие никакого отношения ни к школе, ни к подсобному хозяйству, ни к семье директора. За школой и подсобным хозяйством было установлено наблюдение.

Вскоре при попытке нелегально перейти линию фронта полевым патрулем был задержан человек. У него не обнаружили ни документов, ни писем. Обратили внимание, на его слишком длинные и грязные ногти. Под ними оказалась шифровка. Код был замысловатым, а опытного шифровальщика не было ни у военных контрразведчиков, ни в ближайших чекистских органах. Много труда пришлось затратить, чтобы проникнуть в тайну донесения. И она была разгадана.

Шпионское донесение содержало совершенно секретные, обобщенные в целом по Красной Армии данные

о  ее частях и соединениях, их вооружении, политическом состоянии тыла армии и т. д. Уровень обобщения данных, содержащихся в донесении, свидетельствовал о том, что оно составлено человеком, который хорошо знает военное дело и который имеет доступ к сверхсекретным документам. Все это подтверждало, что действующая в Москве шпионско-контрреволюционная организация хорошо законспирирована и представляет весьма большую опасность для Красной Армии.

Военные контрразведчики Москвы усилили поиск. Они вновь связались с особыми отделами фронтов, с губернскими и уездными ЧК, с органами милиции. Их усилия увенчались успехом. 27 июня 1919 года начальник отдела милиции села Вахрушево, Слободского уезда, Вятской губернии, сообщил, что он по сигналу жителей села задержал подозрительного неизвестного. При обыске у него отобрано два револьвера и огромная сумма денег. На допросах задержанный давал путаные, противоречивые показания.

В Вятской губернской ЧК, когда арестованный понял, что запираться бессмысленно, он стал давать показания. Назвался Крашенинниковым, сыном орловского помещика. Признался, что служит в колчаковской разведке и по ее поручению едет в Москву. Там с ним должны были установить связь члены подпольной организации, которым он и передал бы деньги. Но заявил, что этих людей раньше не видел и не знает. Не он, а они должны были его найти. На всех последующих допросах арестованный твердо придерживался этой версии, казавшейся ему правдоподобной. Держался он очень уверенно. Чувствовалось, что ждет от кого-то помощи.

Тогда военные контрразведчики пошли на хитрость. Облегчили арестованному режим пребывания в следственной тюрьме, разрешили общение с другими ее постояльцами, сделали вид, что ослаблена охрана. И он сразу же попытался передать две записки по московским адресам (к этому времени следствие уже велось в Москве).

Записки были перехвачены и внимательно изучены. Одна из них адресовалась директору московской школы Алферову, другая — некоему Щепкину. О последнем навели справки и установили наблюдение. Одновременно возобновили допрос Крашенинникова. Теперь офицер колчаковской разведки и помнил больше, и говорил обстоятельнее. Он прекрасно понимал, что роль простого связника ему не идет, а главное — от ответственности не спасет. Помочь могло только полное признание. Поэтому он рассказал об Алферове и Щепкине. Назвал и некоторые другие имена.

Показания арестованного, материалы наблюдений и проверок давали ясное представление о политическом лице участников организации, ее структуре, целях, направлении подрывной работы. Ее партийный состав был разношерстным. В организации сотрудничали несколько буржуазных партий.

О    подпольном существовании «Национального центра» и о мерах, которые Особый отдел ВЧК предпринимает по ликвидации этой организации, докладывалось ЦК РКП(б) и Советскому правительству. В докладной записке заместителя председателя Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновского от 22 августа 1919 года на имя В. И. Ленина говорилось:

«Несколько дней тому назад нами был арестован посланный Колчаком офицер с миллионом денег для Московской организации.

В настоящее время выяснено, что для Московской центральной организации Колчаком направлено 25 миллионов керенскими деньгами...

Одновременно с деньгами для Московской организации Колчаком через некоего Василия Васильевича направлены какие-то очень важные документы.

Центральной организацией, признанной Антантой, является «Национальный центр». Председателем «Национального центра» состоит бывший член Государственной думы Щепкин, его помощником Черносвитов — член Государственной думы.

Деньги и документы из Сибири направлялись Колчаком на имя означенных выше лиц.

«Национальный центр» Москвы является центральной в общероссийском масштабе организацией, признанной и широко субсидируемой как Колчаком, так и Антантой. Этот центр объединяет кадетов, правых эсеров и меньшевиков.

В Москве существует центральная военная организация, политически возглавляемая «Национальным центром» и имеющая уже своего главкома для руководства подготовляющимся восстанием.

До сих пор мы имели дело (арестовывали) не членов центральных организаций. В настоящий момент мы имеем уже в руках нити центральной организации. Операции будут проведены с приездом тов. Дзержинского.

По прочтении возвратите.

С товарищеским приветом Павлуновский»[7].

В Центральном Комитете партии и Совете Народных Комиссаров сообщению о заговоре придали важное значение и одобрили действия, намечавшиеся Особым отделом ВЧК по ликвидации военно-шпионской организации.

23 августа 1919 года В. И. Ленин в письме Ф. Э. Дзержинскому писал, что на эту операцию надо обратить сугубое внимание. Захватить заговорщиков нужно быстро и энергично и пошире[8].

По получении указаний из ЦК и СНК Особый отдел начал завершающие операции по ликвидации заговора и аресту наиболее активных его участников.

На квартирах арестованных, особенно у Щепкина, были обнаружены материалы, обличающие участников заговора, например: записка с изложением стратегического плана действий Красной Армии в районе Саратова, сводка о составе и действиях армий почти всех фронтов — Восточного, Западного, Туркестанского и Южного. В сводке перечислялись номера дивизий ряда армий, планы переброски частей с Восточного фронта на Южный, приводился перечень мер, которые по требованию Реввоенсовета Республики надлежало принять командованию Южного фронта для усиления боеспособности частей фронта, излагался план предполагаемых действий одной из армейских группировок этого фронта.

В изъятых материалах содержалось также подробное и точное описание Тульского укрепленного района — практически последнего бастиона на пути Деникина к Москве. Не менее важными для противника (попади они в его руки) были бы и сведения о численности и дислокации частей 9-й армии Южного фронта, противостоящей деникинской армии на главном направлении ее удара. Причем сведения были обстоятельные, с указанием и описанием отдельных дивизий. И все это по состоянию на 20 августа 1919 года. Легко себе представить, какой огромный ущерб они могли принести Красной Армий, если бы работники Особого отдела ВЧК не предотвратили их передачу врагу.

Изъятые у заговорщиков военно-шпионские материалы были переданы на заключение члену Реввоенсовета Республики С. И. Гусеву. Гусев отметил чрезвычайную важность этих материалов, быстроту их сбора и точность. Так, сведения о решении Реввоенсовета Республики перевести штаб фронта в Брянск оказались в руках шпионов из «Национального центра» в день его принятия.

Обращала на себя внимание и высокая степень достоверности сведений. Например, шпионские данные о количестве артиллерии на Южном фронте расходились с официальными всего на 4 орудия.

Допросы арестованных членов организации и обыски помещений подтверждали и конкретизировали данные Особого отдела о деятельности руководителей заговора. Было установлено, что всю организацию «Национальный центр» возглавлял бывший член Государственной думы Щепкин, по кличке дядя Кока. В его квартире, являвшейся своего рода штабом организации, концентрировались все сведения, поступающие от шпионской агентуры, и передавались связникам из деникинской военной разведки.

Военной силой «Национального центра» была так называемая «Добровольческая армия Московского района». Состояла она из отдельных групп бывших царских офицеров. Подавляющее большинство членов этой военной организации находились в глубоком подполье и располагались на конспиративных квартирах. Некоторые члены организации состояли на службе в советских, преимущественно в военных, учреждениях.

По сигналу из-за линии фронта эти боевые группы должны были быстро совершить контрреволюционный переворот — захватить правительственные учреждения, банки, почту, телеграф, вокзалы и т. п. Открытое вооруженное выступление «Национального центра» и его «добровольческой армии» готовилось на конец сентября 1919 года. К этому времени контрреволюционеры ожидали и подход к Москве с фронта частей Деникина. Но уже 21 сентября 1919 года Ф. Э. Дзержинский докладывал на заседании ЦК РКП(б) о полной ликвидации этой белогвардейской организации[9].

Так, шаг за шагом органы советской военной контрразведки выкорчевывали тайные шпионско- контрреволюционные гнезда врагов Красной Армии и Советского государства. Борьба с тайной подрывной деятельностью против Красной Армии составляла главное содержание работы органов советской военной контрразведки.

Выявляя шпионов, пробравшихся в штабы частей и соединений Красной Армии или действующих вблизи их, разоблачая военные контрреволюционные организации и отдельных контрреволюционеров, наносящих вред Советским Вооруженным Силам, органы советской военной контрразведки оказывали большую помощь Красной Армии в ее борьбе на внешних и внутренних фронтах гражданской войны. Однако этим содействие военной контрразведки Красной Армии не исчерпывалось. В отдельных случаях по специальному поручению Советского правительства они участвовали в борьбе с врагами Советской власти, ее недоброжелателями и эгоистическими элементами, действия которых хотя внешне и не всегда принимали ярко выраженный контрреволюционный характер, но в силу своего широкого распространения в опасные для Советского государства периоды объективно наносили серьезный вред Красной Армии, ее деятельности по вооруженной защите социалистического Отечества.

Таковыми были дезертирство, уклонение от призыва в Красную Армию буржуазных военных специалистов, укрытие огнестрельного оружия, необходимого для вооружения Красной Армии, но попадавшего зачастую в руки ее врагов, и некоторые другие.

Важную роль в помощи фронту и в укреплении тыла Красной Армии сыграла борьба особых отделов с политическим бандитизмом. Особенно серьезный вред делу революции наносили кулацкие банды. Они громили местные органы Советской власти, убивали ее активных представителей, отбирали у крестьян имущество и землю, разгоняли коммуны, терроризировали население. Бандитизм питал собой антисоветские

всходы.

Опираясь на банды, эсеры и меньшевики активизировали антисоветскую агитацию, организовывали открытые выступления и тайные заговоры против власти трудящихся. В места, где вспыхивали кулацкие мятежи и появлялись банды, стягивалось контрреволюционное отребье из окрестных сел и деревень. Там резко сокращался или прекращался совсем выпуск промышленной и сельскохозяйственной продукции.

Подвижные отряды бандитов нападали на отдельные небольшие подразделения Красной Армии, нарушали тыловые коммуникации фронтовых частей, захватывали обозы с боеприпасами, снаряжением и продовольствием, направляющиеся на фронт, нередко срывая тем самым готовящиеся командованием боевые операции. Бандиты нападали на бойцов, командиров и комиссаров и жестоко расправлялись с ними. Опасны для Советского государства были и связи банд с зарубежными антисоветскими контрреволюционными организациями и разведками стран Антанты.

Обязанность по борьбе с бандами лежала на войсках ВЧК. Однако из-за малочисленности этих войск советское командование вынуждено было снимать с фронта боевые части и направлять их на подавление кулацких мятежей и ликвидацию банд.

Вести борьбу с бандитизмом было очень трудно. От встреч с регулярными частями Красной Армии банды всячески уклонялись, уходили в глухие леса, горы, малопроходимые болотистые местности, отдаленные населенные пункты, а в приграничных районах нередко и за рубеж. Они предпочитали нападать из засад и укрытий, совершать налеты в ночное время, заманивать в леса и болота.

Бандиты имели свои базы снабжения в отдельных деревнях и хуторах или в лесах. Здесь же они в трудные минуты отсиживались, зализывая раны после столкновений с частями Красной Армии или войсками ВЧК.

Пополнялись банды в основном за счет кулацких слоев населения, разного рода анархистов, уголовных элементов, дезертиров, а также белых офицеров.

Неплохо была поставлена у бандитов разведка. Они имели осведомителей, которые в случае малейшей опасности тотчас ставили о ней в известность главарей банд. Члены банд иногда пробирались на работу в советские учреждения, в том числе и в местные военные комиссариаты. Поэтому в ряде случаев банда знала не только о численности, движении и других действиях красноармейских частей, но и о намерениях их командования, его планах.

В этих условиях успех борьбы в значительной степени зависел не только от наличия красноармейских частей и их готовности быстро выступить на ликвидацию банды, но и от предварительной работы по установлению ее местонахождения, численности и вооружения, выявления сети осведомителей и пособников. Данные войсковой разведки не всегда давали желаемые результаты. Основная тяжесть предварительной работы по обеспечению успеха в деятельности войсковых частей Красной Армии лежала на особых отделах.

Деятельность особых отделов в борьбе с политическим бандитизмом протекала в двух основных направлениях. Во-первых, в обнаружении и ликвидации организованного бандитского подполья. Оно либо координировало действия нескольких банд, руководило ими, определяя объекты и момент нападения, либо выполняло функцию разведки, сообщая ее главарю о военной силе Советской власти в данной местности и других ее возможностях противостоять нападению банды. Во-вторых, особые отделы собирали наиболее полные данные о политическом лице банды, ее численности, составе, вооружении и настроении. На этой основе проводили разъяснительную работу среди членов банды, склоняя их к прекращению преступной деятельности, изоляции руководителей от рядовой массы, выдаче главарей, явке с повинной и т. д.

Деятельность по искоренению бандитского политического подполья можно проиллюстрировать на примере работы особого отдела 1-й Украинской армии, которая в 1919 году вела боевые действия против петлюровских банд. Возглавлял отдел в то время Ф. Т. Фомин. Все началось с того, что 30 марта красноармейцы на фронте под Коростенем задержали двух подозрительных лиц, пробиравшихся в советский тыл. Когда у одного из них при обыске в особом отделе обнаружили в свежевыпеченном хлебе свернутый в трубочку кусочек полотна с надписями, то он признался, что его настоящее имя Антон Андриенко, а не Янцевич, как назвался вначале. Признался он и в том, что является агентом разведки главного штаба петлюровской армии и направлен ею в Киев за шпионскими сведениями. Желая облегчить свою участь, Андриенко согласился указать конспиративные квартиры, на которые шел. Ф. Т. Фомин послал с Андриенко сотрудника отдела Суярко. На первой квартире по Трехсвятительской улице в доме профессора Яхонтова Андриенко и Суярко встретились с некой Ксенией Сперанской. По предъявлении полотняного петлюровского удостоверения она проинформировала пришедших о военно-политическом положении в Киеве, передала важные шпионские сведения и сказала об их источниках. Обыск квартиры и допрос арестованной помогли напасть на верный след крупной подпольной организации петлюровцев в Киеве. В нее входили, в частности, бывший редактор петлюровской газеты «Трибуна» доктор Бийский, направлявший диверсантов из Киева в Черниговский уезд для взрывов телеграфа и железнодорожного полотна, делопроизводитель отдела всеобщего обучения Павловский, снабжавший штаб петлюровских банд военными сведениями, и др. Позднее, когда в августе 1919 года особому отделу совместно с секретным отделом Всеукраинской ЧК удалось вскрыть еще одно звено петлюровского подполья, куда входил и командир Красной Армии, обещавший в нужный момент выделить для заговорщиков бойцов, «недовольных коммуной», стало ясно, что петлюровское подполье связано с крупными бандами Зеленого, Ангела, Соколовского и других и готовит их силами захват Киева, находившегося в тылу войск

Красной Армии. Подполье было обезврежено[10].

В отношении работы особых отделов по разложению банд изнутри показательна деятельность особого отдела по ликвидации большой группы банд в Тамбовской губернии. В одном из районов губернии была создана ложная бандитская группа во главе с работником особого отдела Белугиным. Он наладил связь с главарями банд и признанным их вожаком головорезом Матюхиным. Исподволь главарям банд внушается мысль о необходимости собраться и договориться о совместных действиях. Белугину это удается. Спустя некоторое время он получает приглашение на тайное сборище. Вблизи от места предстоящего сборища устраивается засада из небольшого (полуэскадрон) отряда кавалеристов. Сигналом для конников должен послужить выстрел Белугина.

Изба заполнилась главарями. Некоторые приехали с телохранителями, оставив их у входа и окон. Совещание начинается. Белугин мгновенно выхватывает оружие, убивает наповал Матюхина и в поднявшейся суматохе выскакивает в окно. Подоспевшие конники завершают операцию.

Лишенные предводителей, банды просуществовали недолго. Белугин был награжден высшей правительственной наградой того времени — орденом боевого Красного Знамени. М. Н. Тухачевский и Г. И. Котовский письменно поздравили Василия Георгиевича Белугина с высокой наградой.

Это была далеко не единственная награда военным чекистам за активное участие в борьбе с бандитизмом. В апреле 1922 года, например, Революционный военный совет войск Харьковского военного округа наградил особый отдел округа Почетным революционным Красным знаменем за самоотверженную борьбу военных чекистов с остатками петлюровских и махновских банд, с белогвардейским и кулацким политическим бандитизмом.

Огромный вред Красной Армии наносило дезертирство. Оно уменьшало ее численность, усиливало кулацкие банды, деморализующе действовало на неустойчивых в идейном и моральном отношении красноармейцев. Все это требовало эффективной борьбы с дезертирством.

Вопрос о дезертирстве неоднократно рассматривался в Совете Обороны Республики. В соответствии с постановлениями Совета от 25 декабря 1918 года и 3 июня 1919 года были образованы Центральная временная комиссия по борьбе с дезертирством, а также полевые комиссии при реввоенсоветах фронтов, армий и штабах дивизий. Главный упор делался на воспитательную работу.

В частях и соединениях, на сборных пунктах мобилизованных, в эшелонах, направляемых на фронт, и среди населения проводилась разъяснительная работа. Устанавливались недели добровольной явки, освобождающей дезертиров от ответственности. Вместе с тем злостные дезертиры и их укрыватели привлекались к строгой ответственности, вплоть до суда революционного трибунала. В отношении их принимались строгие меры. Так, 2 июля 1919 года Совет Обороны поручил Реввоенсовету и ВЧК представить через неделю доклад о враждебных действиях дезертиров. 11 июля 1919 года по докладу Ф. Э. Дзержинского было принято Постановление Совета Обороны, намечающее ряд мер по борьбе со злостным дезертирством, в частности увеличение войск ВЧК.

Особые отделы входили в состав комиссий по борьбе с дезертирством. Армейская общественность и население содействовали особым отделам, командованию и политорганам. Вокруг дезертиров создавалась атмосфера всеобщего презрения.

В результате общих усилий партийных, государственных, гражданских и военных органов, включая особые отделы, добровольно явилось, а также было выявлено и задержано к 1919 году большое число дезертиров. Многие из них возвратились в строй.

Большой вред Красной Армии наносило уклонение от мобилизации ряда специалистов, в которых красноармейские части, особенно сражающиеся на фронтах, испытывали острую нехватку. Так, например, в тылу отсиживались некоторые врачи, фармацевты и другие медицинские работники. Армия нуждалась в инженерах и техниках по ремонту вооружения и боевой техники, ветеринарах, специалистах по организации снабжения войск и т. д. Для того чтобы избежать мобилизации в армию, эти люди прибегали к разного рода предлогам и ухищрениям, ссылались на мнимые болезни и физические недуги.

В 1919 году особым отделам ВЧК было предложено организовать совместно с медицинскими и комплектующими органами Красной Армии широкое медицинское переосвидетельствование. Цель его состояла в определении пригодности к военной службе бывших офицеров и военных чиновников, находящихся на службе в невоенных ведомствах либо не работающих вообще. Общее руководство медицинским переосвидетельствованием возлагалось на заведующего Особым отделом ВЧК М. С. Кедрова, врача по специальности.

Для проведения переосвидетельствования образовывались медицинские комиссии. Все лица, которые признавались годными к несению службы в строевых частях или в санитарных учреждениях и заведениях военного ведомства, призывались на военную службу. Это позволило направить в ряды Красной Армии дополнительно большое количество медицинских работников и других специалистов.

Важное значение в годы гражданской войны для улучшения боеготовности и боеспособности красноармейских частей имело участие органов советской военной контрразведки в борьбе с незаконным хранением оружия. После окончания воины многие солдаты и офицеры пришли с фронта с винтовками, пистолетами. Приносили и боеприпасы. Некоторые запасались и пулеметами. Имели место случаи, когда

«припрятывались» даже орудия, которые оставались на поле боя и на неохраняемых военных складах.

Приобреталось оружие и иными, иногда вполне законными путями. Так, постановлением Совета Народных Комиссаров от 27 мая 1919 года «О сроках охоты и правах на охотничьи ружья» в целях налаживания нормальной жизни членам охотничьих обществ разрешалось, несмотря на условия гражданской войны, иметь охотничьи ружья.

Отбирать у этих лиц оружие согласно Постановлению разрешалось только по суду. Однако этим гуманным актом Советского правительства стали пользоваться враги Советской власти. Члены контрреволюционных организаций и участники бандитских сборищ вступали в общества охотников и таким образом на вполне законных основаниях приобретали оружие. Потом эти «охотники» полученное из рук Советской власти оружие использовали для разгрома советских учреждений и расправ с представителями Советской власти, членами их семей, против частей Красной Армии, стоявших на защите Советской власти.

Проведенным расследованием в связи с контрреволюционными выступлениями, в частности, в Псковской губернии выяснилось, что почти все участники кулацких мятежей и бандитских групп были вооружены охотничьими дробовиками, а формирование некоторых контрреволюционных банд проходило под видом съездов охотников.

Когда в особых отделах стали известны участившиеся случаи использования бандами охотничьих обществ и оружия в контрреволюционных целях, М. С. Кедров внес предложение в Совет Обороны об изъятии боевого оружия у населения и о принятии мер по наведению порядка в приобретении и пользовании охотничьим оружием. Он предлагал, в частности, реквизировать охотничье оружие из незаконного владения, вооружить этим оружием караульные и конвойные команды, а освободившиеся вследствие этого винтовки использовать для нужд Красной Армии. Предлагалось также сократить количество боевого оружия у невоенных ведомств. Предложение Особого отдела было реализовано решением Совета Обороны от 11 июня 1919 года.

В принятом на основе этого решения обращении Главснаба Красной Армии к руководителям невоенных ведомств, в частности, говорилось:

«Вражеское кольцо, окружающее нас, удлинило фронт на несколько тысяч верст. Требуются громаднейшие формирования, но даже те, которые производятся в настоящее время, задерживаются из-за недостатка оружия и огнестрельных припасов. Для всех является несомненным, что у населения находится до сих пор значительное количество оружия. Подтверждением этому служит хотя бы целая сеть кулацких вспышек в разных местах Республики, когда восставшие оказывались почти всегда вооруженными винтовками и даже пулеметами. Оружие необходимо изъять как по соображениям обороны страны, так и по чисто политическим — обеспечить тыл.»[11]

Особые отделы активно участвовали в розыске и реквизиции оружия и направляли его в арсеналы Красной Армии. Изъятие оружия у населения и невоенных ведомств позволило дополнительно вооружить части Красной Армии и создать благоприятные условия для окончательной ликвидации бандитизма.

В начале 1921 года молодая Советская республика находилась в тяжелом экономическом положении. На учете был буквально каждый килограмм хлеба. Между тем в Совет Народных Комиссаров стали поступать сведения об утайке его в некоторых продовольственных органах республик. Стало известно, что во многих районах Украины, являвшейся в то время одним из основных источников сырья и пищевых продуктов для армии и населения, утаивается хлеб, всячески тормозится его отгрузка для армии и промышленных районов страны.

Один из ответственных работников Центрального статистического бюро Украины А. В. Пешехонов — бывший министр продовольствия буржуазного Временного правительства — обманывал Советское государство. В отчетах он занижал данные о действительном количестве хлеба на Украине и тем самым уменьшал поступление продовольствия в другие, нуждающиеся в нем районы страны.

3   февраля 1921 года В. И. Ленин в записке В. Н. Манцеву (руководителю чрезвычайных комиссий и особых отделов на Украине) обратил внимание на неблагополучное положение дел с продовольствием на Украине и на то, что часть украинских чекистов дает себя обмануть Пешехонову и его подручным. Глава Советского правительства поручил украинским чекистам под личную ответственность Манцева установить наблюдение за деятельностью Пешехонова и сообщить об его итогах[12].

Позднее было установлено, что Пешехонов и некоторые из бывших его сотрудников являются участниками контрреволюционной организации «Союз возрождения». Пешехонов был разоблачен, арестован и выслан за границу.

Большую работу по охране государственной границы Советской республики проводили под руководством Особого отдела ВЧК приданные ему воинские части. Они успешно отбивали нападения на нашу страну отдельных вооруженных банд, пытавшихся прорваться к нам из-за рубежа, и пресекали попытки уйти за границу остаткам белогвардейских частей, разбитых в боях с Красной Армией на внутренних фронтах гражданской войны.

Много сил и умения затрачивали они также на выявление и отсечение каналов, по которым отдельные представители свергнутых классов пытались тайно перебраться за границу или переправить туда награбленные у народа ценности. Бойцы и командиры этих частей впоследствии составили костяк советских пограничных войск. Свои обязанности по охране государственных границ Советского государства органы советской военной контрразведки выполняли вплоть до окончания гражданской войны.

Деятельность советских органов военной контрразведки в годы иностранной интервенции и гражданской войны была высоко оценена Коммунистической партией и Советским правительством, а также высшими органами военного управления Советского государства. 20 декабря 1922 года Революционный военный совет Республики в приказе № 2835 подвел итоги деятельности органов советской военной контрразведки. С первых дней своего существования, говорилось в приказе, власть трудящихся вынуждена была вступить в жестокую борьбу со всеми явными и тайными силами контрреволюционной буржуазии, стремившейся снова поработить трудящихся.

В этой борьбе Советская власть и трудящиеся России создали два могучих оружия — Красную Армию и Всероссийскую чрезвычайную комиссию (ВЧК). Против открытых вооруженных выступлений буржуазии боролась Красная Армия, тайные преступления контрреволюции разоблачались ВЧК и ее Особым отделом, тесно спаянным с Красной Армией, делившим с ней ее тяжелые невзгоды и ее славные победы.

Наряду с вооруженной борьбой белогвардейских армии, контрреволюция постоянно пыталась нанести Красной Армии предательский удар в спину. В тылу Красной Армии зарождались белогвардейские заговоры и восстания. Тонкой паутиной измены, предательства и шпионажа пыталась контрреволюция опутать Красную Армию, внести в ее ряды разложение, обессилить и погубить ее. Все эти предательские попытки разоружить Красную Армию изнутри разбивались благодаря самоотверженной революционной работе особых отделов в центре и на местах.

Отмечая революционные заслуги органов советской военной контрразведки, Революционный военный совет Республики постановил наградить Особый отдел высшей военной наградой Советского государства того времени — орденом Красного Знамени. Правительственными наградами отмечались многие руководители и рядовые работники органов советской военной контрразведки. Их преданность идеям революции и высокое профессиональное мастерство и сегодня служат ярким примером для военных контрразведчиков.

Железным Феликсом любовно назвал народ Феликса Эдмундовича Дзержинского, возглавлявшего особые отделы Красной Армии и Флота с 18 августа 1919 года. Соратник В. И. Ленина, один из видных руководителей Коммунистической партии и Советского государства, он отдал много сил созданию советских органов военной контрразведки, организации охраны государственной безопасности Советских Вооруженных Сил.

Мы уже рассказывали о преданном солдате революции, видном военном деятеле, первом начальнике Особого отдела ВЧК М. С. Кедрове. Широко известно также имя Вячеслава Рудольфовича Менжинского, видного деятеля Советского государства, члена партии с 1902 года. С 1919 года он являлся членом коллегии ВЧК и особоуполномоченным Особого отдела ВЧК. С 20 июля 1920 года возглавил Особый отдел ВЧК.

В. Р. Менжинский руководил работой армейских чекистов по обезвреживанию наиболее крупных и опасных контрреволюционных заговоров против Красной Армии, в том числе «Национального центра», «Добровольческой армии Московского района», «Тактического центра» и др. Замечательный революционер, человек энциклопедических знаний, топкий психолог, он умел разгадывать самые коварные замыслы врагов. В годы иностранной военной интервенции и гражданской войны В. Р. Менжинский воспитал сотни опытных работников особых отделов. Впоследствии он возглавил ГПУ—ОГПУ.

Заместителем начальника Особого отдела при Ф. Э. Дзержинском был Иван Петрович Павлуновский, активный участник Февральской и Октябрьской революций, член Петроградского Военно-революционного комитета. Во время восстания юнкеров он руководил осадой Владимирского юнкерского училища, участвовал в подавлении мятежа Краснова — Керенского. В 1918 году на Восточном фронте был начальником контрразведки 5-й армии, затем заместителем начальника Особого отдела ВЧК.

Навсегда вошли в историю гражданской войны имена и многих других военных контрразведчиков. Среди них одно из первых мест по, праву принадлежит Ефиму Георгиевичу Евдокимову, возглавлявшему с 1919 года особый отдел Московской чрезвычайной комиссии. Под руководством Ф. Э. Дзержинского он принимал непосредственное участие в ликвидации заговорщических и шпионских организаций «Национальный центр» и «Тактический центр». Е. Г. Евдокимов за активное участие в борьбе с контрреволюцией и проявленные при этом мужество и стойкость первым из чекистов и одним из немногих в стране был четырежды награжден орденом Красного Знамени, дважды ему присваивалось звание «Почетный чекист».

Велики заслуги в организации и деятельности органов советской военной контрразведки М. Я. Лациса, являвшегося создателем первых чрезвычайных комиссий в Красной Армии и руководителем чрезвычайной комиссии на Чехословацком фронте. Одновременно он являлся членом Реввоенсовета фронта.

Большой вклад в дело контрразведывательного обеспечения Красной Армии внесли Василий Николаевич Манцев, являвшийся в 1919 году начальником особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов, и Артур Христианович Артузов, работавший комиссаром, затем начальником Активного отделения Военного контроля при Реввоенсовете Республики и начальником Активного отделения Особого отдела ВЧК. Он принимал самое непосредственное и деятельное участие в разоблачении и ликвидации крупных монархических, белогвардейских, шпионских и других контрреволюционных организаций. Ф. Э. Дзержинский о нем говорил:

«Тов. Артузов (Фраучи) — партийный товарищ, и я не могу ему не верить, как себе».

Военный контрразведчик Атарбеков Геворк Александрович на посту начальника особого отдела 11-й армии, дислоцировавшейся в Астрахани, раскрыл два крупных контрреволюционных заговора. Под его руководством осуществлялась ликвидация агентуры деникинской разведки на Кубани.

Среди женщин — военных контрразведчиц нельзя не отметить Эльзу Яковлевну Грундман, родившуюся в бедной крестьянской семье. Она участвовала во взятии Зимнего дворца, дралась с юнкерами, засевшими в Пулково. Весной 1919 года была назначена помощницей начальника особого отдела МЧК, работала в Особом отделе ВЧК, затем в особом отделе 3-й армии Восточного фронта, а в феврале 1920 года поступила в распоряжение особого отдела Юго-Западного фронта. Здесь она раскрыла крупную растрату денег, предназначенных для вооружения армии, участвовала в задержании и аресте группы диверсантов, затоплявших угольные шахты, руководила подавлением мятежа махновцев в 1-м запасном полку, пресекла попытку вражеских лазутчиков передать красный бронепоезд анархистам.

Ф. Э. Дзержинский лично вручил ей — первой из женщин — знак «Почетный чекист». Четыре раза награждалась она именными золотыми часами, дважды — именным оружием. Командование Юго-Западного фронта, отмечая ее заслуги, подарило ей боевого коня.

Многое сделал в борьбе с контрреволюцией в Красной Армии военный контрразведчик Николай Михайлович Быстрых, в прошлом токарь Мотовилихинского завода Пермской губернии, в империалистическую войну солдат 3-й саратовской пулеметной роты. В мае 1919 года он возглавил особый отдел 3-й армии. Под его руководством особый отдел ликвидировал колчаковскую агентуру в штабе армии.

Весной 1920 года Быстрых назначается начальником особого отдела 16-й армии, сражавшейся против белополяков. Здесь при его непосредственном участии была раскрыта и ликвидирована шпионская организация, возглавляемая ксендзом Клемом и помещицей Вольской.

20 августа 1920 года по поручению Реввоенсовета 16-й армии Быстрых во главе отряда особого назначения направляется на укрепление тыла частей, действовавших под Белостоком. По пути поезд терпит крушение и попадает под обстрел врага. Быстрых ведет отряд в наступление. Восемь часов продолжается бой. Противник отброшен. Отряд своими силами восстанавливает железнодорожный путь и выполняет поставленную перед ним задачу. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, Быстрых награжден орденом.

В сентябре 1920 года Николая Михайловича назначают начальником особого отдела армии на Крымском фронте. В ноябре 1920 года он руководит операцией по разгрому махновских банд. За героизм, проявленный в борьбе с бандитизмом, Реввоенсовет 6-й армии наградил его золотыми часами с надписью: «Честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Ф. Э. Дзержинский вручил ему личный подарок — серебряную шашку с памятной надписью:

«Николаю Михайловичу Быстрых за храбрость в борьбе с врагами Советской республики от Ф. Э. Дзержинского, 1921 год».

Славен путь военного контрразведчика Владимира Семеновича Дукельского, рабочего-гравера, в прошлом солдата царской армии, участника боев на Западном фронте. Будучи во Франции в составе русского экспедиционного корпуса, вел революционную агитацию, за что был осужден на каторгу. В 1917 году бежал с каторги из Алжира. В 1918 году возглавлял издательство политуправления военного комиссариата Украины, затем работал начальником особого отдела в 14, 16 и 3-й армиях.

23 августа 1920 года кавалерия противника внезапно напала на штаб 3-й армии в местечке Замбрев. Дукельский объединил под своим командованием сотрудников особого отдела и бойцов, оказавшихся поблизости, решительно обрушился на врага, задержал его и прикрыл выход штаба армии и обоза из окружения. Следуя в направлении на местечко Илия, отряд Дукельского встретил противника, захватившего пашу гаубичную батарею. Горстка отважных воинов-особистов бросилась в атаку и опрокинула вражескую кавалерию. Батарея была отбита, по Дукельский заплатил за это ценой своей жизни. Посмертно он был награжден орденом боевого Красного Знамени.

По партийной мобилизации пришел на работу в особый отдел Иосиф Станиславович Киборт. Преданный делу революции и беспощадный к врагам, он находился всегда там, где было особенно трудно. Служил на Северном, Восточном и Южном фронтах. Одно время являлся начальником особого отдела 2-го кавалерийского корпуса, которым командовал легендарный полководец гражданской войны Г. И. Котовский.

Котовский высоко ценил работу особого отдела корпуса и его начальника. Когда И. С. Киборта переводили на другую должность, Г. И. Котовский издал специальный приказ по корпусу, в котором, в частности, говорилось:

«Тов. Киборт вместе со всеми нами работал в корпусе. отдавая всю свою энергию, всю волю, все здоровье для создания 2-го образцового кавалерийского корпуса. Под его опытным руководством особый отдел корпуса принял все чрезвычайные меры для охраны наших доблестных частей от проникновения контрреволюционных элементов. Требовательный, непоколебимый при исполнении своего долга, каким и надлежит быть коммунисту и гражданину пролетарской республики, он вместе с тем всегда оставался хорошим и добрым товарищем, что всегда чувствовалось всеми работающими вместе с ним».

Военный контрразведчик Петр Васильевич Гузаков в 1919 году назначается начальником особого отдела 5­й армии, действовавшей в то время против Колчака.

ЦК РКП(б), придавая большое значение борьбе с бандами Колчака на фронте и в тылу, оказывал всемерную помощь и поддержку сибирским большевикам. В середине лета 1919 года линию фронта перешли курьеры ЦК Логинов и Григорьев. Они доставили для подпольщиков Омска письмо Я. М. Свердлова, зашифрованную инструкцию ЦК, вышитую на белье шелком, и 100 тысяч рублей. Переброской партийных работников через линию фронта для связи с подпольными организациями большевиков на территории, захваченной колчаковцами и интервентами, занимался особый отдел 5-й армии, возглавляемый

П. В. Гузаковым.

По заданию Реввоенсовета 5-й армии П. В. Гузаков во главе кавалерийского отряда особого назначения не раз ходил в глубокие рейды по тылам белогвардейских войск Колчака.

Большие организаторские способности, личное мужество и умение в борьбе со шпионажем и контрреволюцией в Красной Армии проявил Федор Тимофеевич Фомин, работавший начальником особых отделов Первой (Киев) и Третьей (Одесса) украинских армий, 10-й армии (Царицын) и особого отдела войск побережья Черного и Азовского морей. Осенью 1918 года Фомин по заданию командующего Украинским фронтом В. А. Антонова-Овсеенко неоднократно выполнял задания в тылу немецких оккупантов и белых армий, захвативших Украину. На счету у Фомина разоблачение пробравшегося в штаб Первой украинской Красной армии агента белых Баскова (январь 1919 года), раскрытие и ликвидация широко разветвленной сети шпионско-повстанческой петлюровской организации в Киеве (март — апрель 1919 года), обезвреживание одесского отделения монархического «Союза русского народа» (апрель 1919 года), деникинского агента Домбровского (май 1919 года) и другие славные дела. Федор Тимофеевич Фомин неоднократно встречался с Ф. Э. Дзержинским, выполнял его указания по разоблачению контрреволюционеров.

Документы истории и память людская сохранили славные имена военных контрразведчиков начальника особого отдела Восточного и Туркестанского фронтов В. П. Даубе, начальника особого отдела Петроградского военного округа Н. П. Комарова и многих других, отдававших все свои силы борьбе со шпионажем и контрреволюцией в Красной Армии.

В сообщении о смерти одного из военных контрразведчиков, затратившего много сил и энергии в борьбе с подрывной деятельностью против Красной Армии, активного участника разгрома басмачества в Таджикистане Ч. А. Путовского говорилось:

«22 апреля в 10 часов по солнцу скончался на посту стойкий товарищ, боец и революционер — солдат за освобождение трудящихся Востока. начальник особого отдела 13-го корпуса — Путовский Чеслав Антонович.

. День похорон — 24 апреля — объявляется днем траура Таджикской Автономной Советской Социалистической Республики.

Во всех городах и поселках Таджикистана вывешиваются траурные флаги, с двух часов дня. прекращается торговля. В память скончавшегося Чеслава Антоновича Путовского городской сад и главная улица нового города (столица Таджикистана Душанбе. — Ю. Д.) именуются его именем».

Это и подобные сообщения были опубликованы во всех газетах Таджикистана, где последнее время служил Ч. А. Путовский, почти во всех среднеазиатских и других советских республиках. Памяти Путовского было посвящено специальное издание коммунистических ячеек 13-го армейского корпуса и 3-й пехотной дивизии. О его жизни и службе в военной контрразведке и сейчас в Таджикистане ходят легенды.

Большое личное мужество, волю и находчивость проявил оперативный уполномоченный особого отдела 5­й армии Косухин Александр Афанасьевич. Реввоенсоветом и особым отделом армии он был назначен ответственным за доставку в Казань по приказу В. И. Ленина золотого запаса страны, отбитого у колчаковцев в Иркутске. Сложность поручения заключалась в том, что железнодорожный эшелон из 13 вагонов с грузом из золотых слитков фактической стоимостью в несколько сот миллионов рублей нужно было в неприкосновенности и сохранности доставить за несколько тысяч километров по территории, где в городах и поселках власть переходила из рук в руки, свирепствовали белогвардейские и кулацкие банды, вспыхивали бунты. Железные дороги находились в плохом состоянии: мосты в ряде мест были взорваны, колея разрушена, топлива для паровозов не хватало.

Более двух месяцев, насыщенных драматическими эпизодами, продолжалось продвижение состава, пока наконец он благополучно не прибыл в безопасное место. О трудном пути эшелона написана книга\ С подробным докладом об операции А. А. Косухин был принят лично Владимиром Ильичей Лениным. Кто же такой Косухин, которому доверили все золото государства?

Девятнадцатилетний парень из села Рыбинские Буды Курской губернии. Он рано лишился матери, ушел из дому и работал в харьковских фабричных мастерских. Здесь он впервые познакомился с социалистами. Октябрьская революция застала его в Обояни. Вскоре вступил в партизанский отряд. Там он стал коммунистом. Около года воевал с гайдамаками. Будучи в разведке, был ранен, схвачен и приговорен к расстрелу. Партизаны отбили его у белогвардейцев, вылечили в лесном госпитале. После взятия Путивля и расформирования отряда направлен в уездную ЧК. Сыграл решающую роль в разоблачении генерала Рогозина, руководившего всем местным контрреволюционным подпольем. Пользуясь тем, что Косухин имел внешнее сходство с перехваченным связным к генералу, ему поручается сыграть эту роль перед Рогозиным. Благодаря Косухину Рогозина удается схватить с поличным. Бывший генерал был крайне удивлен, что его, старого царского контрразведчика, провел юнец, представившийся связным, с которым Рогозин встречался ранее и знал в лицо. Потом Косухин с продотрядом изымал хлеб у кулаков. Тревожной весной 1919 года по путевке партии направляется в особый отдел Туркестанского фронта, а затем и в особый отдел 5-й армии, с которой он прошел путь от Урала до Байкала. Принимал участие в разоблачении нескольких колчаковских агентов, в том числе одного резидента, который долгое время ловко прикидывался бродягой и калекой. Перед наступающей армией засылается в белогвардейский тыл в Иркутск за месяц до его взятия. Сразу после захвата Колчака Косухину поручается участвовать в его допросе. Александр Афанасьевич Косухин был кристально честным и

безгранично преданным делу революции человеком.

Яркой страницей осталась в истории служба в особом отделе другого, восемнадцатилетнего, юноши — Алексея Андреевича Дидрика. Он пришел в военную контрразведку Южного фронта в конце 1919 года. А уже в начале следующего года за проявленное умение в разоблачении белогвардейской агентуры он назначается на высокий пост заместителя начальника особого отдела Первой Конной армии. В этом качестве во главе группы разведчиков отдела он направляется в оккупированный деникинцами Ростов и обеспечивает захват во время штурма буденновцами города важных штабных материалов. Эти документы были доставлены в Москву и высоко там оценены. А. А. Дидрик возвращается в отдел, но в апреле 1920 года умирает от сыпного тифа.

Помнят военные чекисты и своего-товарища по оружию Николая Г авриловича Микулина. Родился и рос Микулин в деревне Коледичи, Синицкой волости, Минского уезда и губернии. В особый отдел пришел служить в восемнадцать лет и всю свою недолгую жизнь отдал борьбе с врагами революции.

Когда Юденич начинает формировать войска для захвата Петрограда, особый отдел направляет Микулина в Прибалтику. Находясь в логове врага, Микулин группирует вокруг себя верных делу революции людей и с их помощью добывает ценную информацию. От него поступают сообщения о количестве и численности формируемых Юденичем частей, их дислокации и вооружении, о планах штаба.

В сентябре 1919 года Микулина арестовывают. Но никакими пытками не удается врагам вынудить его назвать имена других членов организации. На одном из допросов истерзанный контрразведчик в ответ на предложение дать показания и взамен получить деньги схватил стул и бросился на следователя. Ворвавшиеся в комнату разъяренные белогвардейцы схватили Микулина и потащили его к стоявшему под парами паровозу. Но и перед угрозой быть брошенным в огонь советский военный контрразведчик не утратил мужества. Как и народный герой Сергей Лазо, он был сожжен в паровозной топке, но не изменил делу своего народа, Родине, партии.

Больших успехов добился в борьбе с контрреволюцией и заслужил высокую оценку со стороны военного командования военный контрразведчик Н. А. Гажалов — начальник особого отдела бригады героя гражданской войны Г. И. Котовского во время боев с бандитами. В приказе № 41 от 21 сентября 1921 года за подписью М. Н. Тухачевского, командовавшего в тот период войсками Тамбовской губернии, говорится:

«Наградить орденом Красного Знамени Гажалова Николая Алексеевича за весьма ценную работу по искоренению бандитизма на территории Тамбовской губернии и, в частности, за самое горячее участие в имитировании кубано-донской повстанческой бригады Фролова в районе села Кобылинка, что привело к уничтожению главарей бандитизма».

Суть имитации, о которой упоминалось в приказе, заключалась в том, что Н. А. Гажалову совместно с чекистами Тамбовщины в результате ряда тщательно продуманных и осуществленных мероприятий по введению своих сотрудников в состав банд удалось свести главарей нескольких банд на Тамбовщине с их подручными в одно место для встречи с якобы прорвавшимися к ним с Дона и Кубани белоказаками во главе с атаманом Фроловым. Причем роль атамана сыграл сам Котовский, а казаков — его конники. Почти все собравшиеся главари банд были схвачены, а сопротивлявшиеся уничтожены. Таким образом были обезглавлены многие банды на Тамбовщине, что привело в конечном счете к их полному разгрому.

В годы иностранной интервенции и гражданской войны сотни военных контрразведчиков покрыли себя славой в борьбе со шпионажем и контрреволюцией в Красной Армии. Многие из них отдали в этой борьбе свою жизнь.

Долгополов Ю. Б.

Из книги «Война без линии фронта», 1981

 



[1] Декреты Советской власти. М., 1964, т. 3, с. 267.

[2]    Ленинский сборник XXXIV, с. 45.

[3]   Известия ЦК РКП(б), 1920, 18 сент.

[4]    КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1970, т. 2, с. 70.

[5] См.: В. И. Ленин и охрана государственной границы СССР. М., 1970, с. 88.

[6] См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 379.

[7]    См.: В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. (1917—1922 гг.). М., 1975, с. 249.

[8]    См.: Ленинский сборник XXXVII, с. 167.

[9]    См.: В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. (1917—1922 гг.). М., 1975, с. 264—265.

[10] См.: Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР, с. 399—400.

[11] В. И. Ленин и ВЧК. Сборник документов. (1917—1922 гг.), с. 221.

[12]  См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 52, с. 65.

Читайте также: