Показать все теги
Во владетельном (его также называют объектным) титуле перечислялись земли, подвластные правителю. Они располагались по двум принципам: во-первых, по иерархии значимости, во-вторых, по времени присоединения к государству.
Как это ни покажется парадоксальным, но специальных работ, посвященных складыванию владетельного титула, крайне мало. О нем писали в основном в общем контексте исследований титулатуры (А. Лакиер, В. А. Кучкин, А. А. Горский, А. А. Зимин)[1]. Исключением являются только работа А. В. Лаушкина (1995 г.) и статья А. Л. Хорошкевич (2004 г.), в которых по пунктам разбираются этапы становления владетельной титулатуры[2]. В остальном же отдельные мнения о ней можно обнаружить только в работах, посвященных большей частью статусному титулу правителей России, т. е. великому князю — государю — царю[3].
Общим местом многих исследований владетельного титула является постулирование прямой связи между присоединением великим князем той или иной земли и ее включением в свое «имя». Между тем, как мы попытаемся показать ниже, эта связь вовсе не столь очевидна, как кажется на первый взгляд. И процессы формирования владетельной титулатуры были гораздо сложнее и поддаются реконструкции трудней, чем это иной раз делается некоторыми исследователями.
Принципиальным положением здесь, на наш взгляд, является то, что фиксировать появление владетельной титулатуры можно не раньше того момента, как она появляется в источниках. Между тем для многих исследований как раз характерно «спрямление» процесса формирования титулатуры, когда отождествляется дата присоединения территории и возникновения нового элемента «государева имяни». Тогда приходится предполагать, что этот элемент титула на протяжении многих лет тщательно скрывался от современников, поскольку не упоминается ни в одном документе, содержащем княжеский титул. И лишь спустя какое-то время «покров секретности» снимался и титул звучал полностью. Абсурд? Абсурд. Но ведь иного объяснения очевидного хронологического разрыва между присоединением целого рада территорий и их попаданием в титул и не предлагается. Ученые, заметившие этот феномен, либо не обращают на него внимания, либо называют «необъяснимым».
Попытаемся рассмотреть эволюцию владетельной титулатуры правителей русских земель, описать и объяснить вышеназванный феномен. Случаев употребления владетельной титулатуры в IX-XI вв. практически неизвестно. Это связано с тем, что вся Русская земля считалась принадлежавшей роду Рюриковичей и было бессмысленно определять князей по признаку держания ими той или иной земли (тем более, что держания князьями столов не были постоянными). Исключение делалось лишь в отношении столов, имевших в Русской земле особый статус, и то перед нами, видимо, не титулы, а определения, например, под 980 г. Рогволод—«князь полотьский», под 1101 г. — «Всеслав половьцькый князь»[4].
С конца первой четверти XII в., с развитием раздробленности Русских земель в летописях все чаще к имени князя присовокупляется определение по столу, который он держит, — «черниговский», «полоцкий», «городецкий» и др., например, под 1123 г. упоминается «Давид князь черниговскый Святославич», под 1128 г. — «Борис полотьскый»; под 1141 г. — «Всеволодъко городецькый князь»[5]. Интересно, что подобные определения встречаются главным образом в рассказе летописца о смерти князей. Это еще не было титулом, а просто указывало на временную подвластность князю той или иной территории. По мере закрепления столов в XII в. за отдельными княжескими родами такие владельческие определения в летописях XIV-XV вв. получают все большее распространение.
В XIV-XV вв. князья нередко фигурируют в летописях с определениями их владений (тверской, суздальский, ярославский и т.д.). Но в актовом материале подобная титулатура получила очень слабое отражение и встречается в единичных случаях[6]. Интересен необычный случай употребления развернутого владетельного титула в грамоте 1367/68 г. Дмитрия Константиновича: «князь великий новгородский Нижнева Нова города и суздалской, и городецкой, и курмышской, и сарской, и болгарской, и болымецкой, и подолской и всея Понизовские земли заволской юрту и севернова князь Дмитрей Константинович»[7]. Относительно подлинности данной грамоты высказывались сомнения. В данном случае уникальность титула и его нетрадиционное употребление (имя великого князя стоит в конце титула, а не в начале, как положено) говорит в пользу точки зрения о подложности рассматриваемого акта.
Когда возникает владетельный титул? Как уже сказано, нам представляется некорректным распространенный подход, когда ученые a priori ведут происхождение того или иного варианта титулования с момента присоединения земли, которая позже вошла в официальный титул. Между тем до середины XVI в. практически недоказуема одновременность присоединения земли и ее вхождения в титул. У нас просто нет упоминаний владетельного титула, хронологически совпадающих с присоединением целого ряда земель. Что это значит? Что до нас не дошли упоминания титула или что данные земли были включены в титул позднее? Мы склоняемся ко второму положению, поскольку первое недоказуемо по причине отсутствия соответствующих источников.
Первый раз владетельный титул московского великого князя мы видим в соглашении с Казимиром от 1449 г.: «князь великий Василей Васильевич Московъскии, и Новгородский, и Ростовский, и Пермъскии, и иных»[8], а также в договоре Василия II с Иваном Андреевичем Можайским, Михаилом Андреевичем Верейским, Василием Ярославичем Боровским и королем Польским и великим князем Литовским Казимиром от 31 августа 1449 г.: «князь великий Василий Васильевич, Московский и Новгородский и Ростовский и Пермьский и иных»[9].
Таким образом, во владетельный титул великого князя владимирского в середине XV в. входили следующие земли (см. рис. 1):
Рис. 1. Карта-схема соотношения владений и владетельных титулов московских князей в середине XV в.
Москва. С правления Дмитрия Донского, с 1370-х годов великими князьями владимирскими становились исключительно московские князья-Калитичи. Поэтому факт включения Московского княжества в титул, а также постановка этого определения на первое место логично и закономерно.
Великий Новгород. Великие князья владимирские распространили свою власть на Новгородскую республику с момента, когда Александр Невский включил Новгород в число земель, плативших ордынскую дань, и, следовательно, находящихся в юрисдикции представителей татарской власти на Руси — великих князей владимирских. В конце XIV — начале XV в. отношения между Новгородом и Москвой резко ухудшились именно из-за нежелания новгородцев признавать полномочия великих князей-Калитичей. Что, впрочем, не мешало последним подчеркивать в титуле свою власть над Новгородом, что было особенно актуально в демонстрации владетельного титула Ягеллонам, также претендовавшим на Новгородскую землю.
Ростов. Ростовская земля попала в зависимость от Москвы в 1363 г., хотя окончательная ликвидация Ростовского княжества состоялась уже при Иване III, в 1463-1474 г.
Пермь. Фигурирует как владение Новгорода в новгородско-тверском договоре 1264 г. Назначение Василием II наместников в Пермскую землю относится к 1451 г.[10] Окончательно присоединена Иваном III в 1472 г.
Выбор земель в грамотах Василия II несколько странен и не поддается ни формальному, ни историческому объяснению. В нем отсутствуют земли, которые уже тогда были в зависимости от Москвы и позже были включены в титул: Белозерская (с 1380-1384 гг.), Ржевская (1381-1382), Нижегородская (1392). Зато есть Новгород и Пермь, полная подчиненность которых Москве в 1449 г. вовсе не очевидна. И если наличие в титуле Новгорода можно объяснить адресацией грамоты великому князю литовскому Казимиру, то в отношении Перми этот аргумент не действует — что Литве до далекого Предуралья? Только анализ дальнейшего развития владетельной титулатуры позволит нам понять, является ли выявленный феномен сложного соотношения реальных владений и титула случайностью или закономерностью.
Более оформленным титул становится при Иване III, в 1480-е годы, когда уже складывается основная территория владений государя всея Руси. Титул стал звучать следующим образом:
Божьей милостью, великий осподарь Русские земли, велики князь Иван Васильевич, царь всеа Руси, Володимерьски и Московски и Новгородски и Псковски и Югорьски и Вятски и Пермьски и иных[11].
В титуле появились четыре новых определения (см. рис. 2):
Владимирский. А. Л. Хорошкевич считает, что в данном случае речь идет о Владимирском княжении, объединенном с Московским в 1362 г. По ее мнению, после событий 1362-65 гг. «владимирское княжество навсегда осталось соединенным с Московским, а московский князь стал великим князем владимирским»[12]. Однако такое объяснение вызывает ряд вопросов. Почему Владимирский нет в титуле Василия II? Перед нами указание на территорию Владимирского княжения, или же на титул великого князя владимирского, который в XIV в. обозначал не только привязку к Владимирскому княжению, но, главное, номинальное наименование верховного правителя русских земель, который получал на них ярлык в Орде? На наш взгляд, появление в 1480-е гг. в «государем имяни» титула Владимирский было связано не с событиями более чем 100-летней давности, а с тем, что Иван III понимал себя в уже принципиально новом качестве, государя всея Руси. Между тем, была очевидна преемственность власти московских великих князей владимирских XIV в. и нового правителя единой державы. Недаром немногим позже, в первой трети XVI в. сочинение, содержащее официальную политическую легенду о происхождении власти русских государей, будет названо: «Сказание о князьях владимирских». Обращение Ивана III к данному титулованию означало провозглашение преемственности его власти с великими князьями владимирскими XIII —первой половины XV вв. При Иване III это был уже атавизм, дань традиции: данный титул перестал быть политически актуальным с ликвидацией зависимости от Орды, с окончанием эпохи ярлыков на великое княжение. Поэтому и происходит перемещение определения владимирский во владетельную часть титула, как указание на одну из подвластных территорий. Ведь употреблять данный титул как статусный наравне с более высоким титулом государя казалось нелепым, а зафиксировать его атрибуцию московским правителям было нужно.
Псковский. В отличие от Великого Новгорода, Псков стремился к присоединению к Москве. Хотя главным стимулом здесь была не любовь к первопрестольной, а стремление найти мощную поддержку в вековом противостоянии Пскова и Новгорода. В XV в. в Пскове сидели наместники великого князя владимирского, которых, правда, горожане могли и изгнать. Однако изгнание сопровождалось просьбой о присылке нового наместника. Ученые считают, что уже с Василия I на Псков распространялся сюзеренитет великого князя. С 1469 г. на псковских печатях, как показано В. Л. Яниным, утверждается надпись: «Печать Псковской вотчины великого князя Ивана Васильевича». Хотя формально окончательное присоединение Пскова к Москве состоялось только в 1510 г.
Югорский. Югорская волость упоминается среди новгородских владений с 1265 г. Проникновение сюда Москвы также началось задолго до формального вхождения в состав Российского государства: в 1465 г. воевода В. Скряба впервые собрал дань в пользу московского великого князя. Считается, что Югорская земля официально вошла в состав всея Руси после присоединения Новгорода в 1478 г. как часть бывших новгородских владений.
Вятский. В конце XIV в. Вятская земля входила во владения нижегородских князей, а после присоединения Нижнего Новгорода к владениям Калитичей около 1392 г. ее судьбой стала распоряжаться Москва. Во второй четверти XV в. данная территория признавала власть галичских князей, а после их разгрома Василием II в 1453 г. признала власть великого князя. Окончательной датой вхождения Вятки в состав России считается 1489 г.
Рис. 2. Карта-схема соотношения владений и владетельных титулов российских государей в начале XVI в.
Таким образом, налицо уже выявленная нами особенность формирования владетельного титула: между включением земли в титул и ее реальным вхождением в состав Русского государства имеется хронологический разрыв. Окончательное включение в номенклатуру государственных владений в ряде случаев происходит позднее, чем их упоминание в титуле. А в других случаях о владении «вспоминают» спустя годы после его фактического обретения. Это говорит о том, что владетельная титулатура выступает в какой-то степени как «конструирование» страны, идеальный образ. Эта мысль уже не раз высказывалась в научной литературе. Еще В. О. Ключевский писал, что изменения в великокняжеском титуле — «это целая политическая программа, характеризующая не столько действительное, сколько искомое положение»[13]. О том, что отдельные наименования титула были «пе столько фиксацией существующего положения, сколько притязанием на будущее» писала и A. JI. Хорошкевич[14]. Правда, перед нами вырисовывается несколько обратная картина: титулатура не всегда опережает события, а порой, наоборот, опаздывает в фиксации приобретения той или иной земли. Причем принципы построения титулатуры как идеального образа не очень ясны (или же мы не владеем всей полнотой информации). Как мы уже показали, формальный признак (включение в состав государства) в большинстве случаев хронологически не совпадает с моментом атрибуции его как части «государева имяни». А выявить другие критерии, почему в именно в данном году та или иная земля была включена в государев титул, не представляется возможным. Остается только повторить наше предположение о довольно произвольном и хаотичном формировании титулатуры на первом этапе. Концептуальность она обретет позже, не ранее конца XV —начала XVI в. (как и в случае со всея Руси). Хотя принципы, положенные в основу этой концептуальности, тоже остаются не до конца ясными.
В 1490-е годы добавления в титул на какое-то время перестают носить случайный и непредсказуемый характер. Начало этому было положено присоединением Твери и Казани. Княжество вошло в состав вотчины Ивана III в 1485 г., и вскоре определение Тверской уверенно заняло постоянное место в титулатуре, заняв пятое место в иерархии великокняжеских владений[15]. Казанское ханство в 1487 г. оказалось под протекторатом России. И в титул Ивана III в начале 1490-х годов входит определение Болгарский (по Волжской Болгарии, как на Руси традиционно называли земли Поволжья, на которых в 1445 г. возникло Казанское татарское государство)[16].
В ряде случаев определение Болгарский применялось вместо Вятского: «Иван Божией милостью государь всеа Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новогородский, и Псковский, и Тверской, и Югорский, и Пръмскы, и Болъгарский и иных»[17]. В XVI в. Вятский будет восстановлено, и будут писаться вместе оба титула: Вятский и Болгарский.
При Василии III и Иване IV происходят значительные изменения в титулатуре: она серьезно расширяется. Точную дату это расширения установить трудно и, наверно, невозможно все из-за той же особенности титулования государей разными титулами в сношениях с разными странами. Новый титул фиксируется в жалованной грамоте Василия III от 2 февраля 1515 г.[18], а в международных документах — в сношениях с Пруссией и Ливонией в январе 1517 г.:
Божьей милостью царь и государь всеа Русии и великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский и Болгарский, и иных, государь и великий князь Новогорода Низовские земли, и Черниговский, и Рязанский, Волотский, Ржевский, Белевский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский и Кондинский[19].
К этому же времени относится и пребывание в России имперского посла С. Герберштейна, который зафиксировал следующий титул Василия III:
Нынешний же Василий Иоаннович присвояет себе титул [и имя царское], как-то: великий господин Василий, [божьей милостью] царь и господин всей Руссии и великий князь владимирский, московский, новгородский, псковский, смоленский, тверской, югорский (lu- gariae), пермский (Permia), вятский (Viackiae, Viatkha), булгарский и проч.; господин и великий князь Новгорода низовские земли (Nowogardia terrae inferioris, Neugarten des un- dern Erdtrichs) и черниговский (Czernigowia), рязанский (Rezania), волоцкий (Wolotkia), ржевский (Rschowiae, Rsowie), бельский (Beloiae), ростовский (Rostowia), ярославский
(laroslawia), белозерский, удорский (Udoria), обдорский (Obdoria), кондинский (Condinia) 20 и проч.
Однако в отношениях с Литвой и Турцией вплоть до 1540-х годов применяется сокращенный титул (до Болгарского). И лишь потом он расширяется и становится уже при Иване IV универсальным, применявшимся в контактах практически со всеми странами, кроме Крымского ханства (в сношениях с этим государством владетельный титул не применялся вообще).
Таким образом, можно говорить о целой реформе титула при Василии III — в нем появилось 10 новых определений! Здесь налицо опять-таки ментальная конструкция: никаких новых территориальных приобретений после 1514 г. (исключая Рязань, но об этом уже было сказано) у России не было. Но авторы реформы сочли необходимым вспомнить ранее включенные в состав Руси земли и вошедшие формально, но не фактически. Как соотносятся даты присоединения этих земель к России и время их включения в титулатуру русских государей?
Смоленский было включено в титул Василия III после успешной Смоленской порубежной войны 1512-1522 гг. Правда, его употребление в первые годы было неустойчивым: в перемирной грамоте 1522 г. Василий III записан без Смоленского, и никаких дебатов по этому поводу русская посольская книга не зафиксировала[20]. В 1522-1526 гг. Смоленский писался в титуле в русских грамотах и не писался в литовских[21].
А. И. Филюшкин (Санкт-Петербург)
Из сборника «ROSSICA ANTIQUA: Исследования и материалы», СПб., 2006
Примечания
'Лакиер А. История титула государей России // ЖМНП. 1847. № 10; Зи м и н А. А. 1) Россия на рубеже XV-XVI столетий: Очерки социально-политической истории. М., 1982; 2) Россия на пороге нового времени: Очерки политической истории России первой трети XVI в. М., 1972; Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV веках: Пути политического развития. М., 1996; Кучкин В. А. Происхождение русского двуглавого орла. М., 1999.
[2]Лаушкин А. В. К вопросу о формировании великокняжеского титула во второй половине XV в. // ВМГУ. 1995. Сер. 8: История. №6; Хорошкевич А. Л. Отражение представлений о регионах государства всея Руси и Российского царства в великокняжеской и царской титулатуре XV в. // FZOG. Wiesbaden, 2004. Bd 63.
[3]Успенский Г. П. О царском дворе, короновании и титуле Российских государей // Опыт повествования о древностях Русских. Харьков, 1818. С. 210-236; Ходаковский Д. Опыт изъяснения слова «князь» // Северный архив. 1824. № 11; Булыгин. О происхождении слова «князь» // Ученые записки Казанского университета. 1834. Кн. 1; Гусятников. О титуле великих князей // Московские ведомости. 1828. Ч. 8; Лакиер А. История титула государей России // ЖМНП. 1847. № 10, 11; Капустин М. Признание титула царей русских западно-европейскими государствами в конце XVII в. // Москвитянин. 1851. № 24; Соболевский А. И. Еще об историческом значении царского титула // Русский архив. 1895. Кн. 2. №7. В советское время специальных работ по титулу практически не выходило, хотя его история затрагивалась в общеисторических исследованиях. Здесь надо упомянуть работы: Черепнин Л. В. 1) Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках: Очерки социально-экономической и политической истории Руси. М., 1960; 2) К вопросу о складывании абсолютной монархии в России: (XVI-XVIII вв.) М., 1968; Зимин А.А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного. М., 1982; Хорошкевич А. Л. 1) Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980; 2) Символы русской государственности. М., 1993; Шмидт С. О. Становление российского
самодержавства: Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. М., 1973; Алексеев Ю.Г. Государь всея Русн. Новосибирск, 1991; Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб., 1992 и др.; Из работ последних лет стоит обратить внимание на публикации: Горский А.А. 1)06 эволюции титулатуры верховного правителя в Древней Руси; (Домонгольский период) // Римско-константинопольское наследие на Руси: Идея власти и политическая практика. М., 1995. С. 97—102; 2)0 титуле «царь» в средневековой Руси. (До середины XVI века) // Одиссей: Человек в истории. 1996. М., 1996; Каштанов С.М. Эволюция великокняжеского и царского титула в грамотах афонским монастырям XVI в. // Россия и христианский Восток. Вып. 1. М., 1997. С. 105—134; Хорошкевич A.JI. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003; Vodoff V. 1) Remarques sur la valeur du terme «tsar» applique aux princes russes avant du milieu du XVe si^cle // OSIP. 1978. №11. P. 1-41; 2) La titulature princifere en Russie du Xle au dёbut XVIe siecle // JfGO. 1987. Bd 35. H.l. S. 12-15; Szeftel M. The Title of Muscovite Monarch up to the End of Seventeenth Century // Canadian Slavic Studies. 1979. Vol. 13. №1-2. P. 65-66; Giraudo G. «Саг», carstvo et termes correlatifs dans les texts russes de la deuxieme moitie du XVI siecle // Roma alia Terza Roma. Rome. 1983. №3. P. 549—552; Poppe A. 1)0 titule wielkokni^zgcym na Rusi // PH. T. 75. Warszawa. 1984. Z. 3. S. 432-439; 2) Words that Serve the Authority: On the Title of «Grand Prince» in Kievan Rus’ // APH. T. 60. Warszawa, 1989. P. 159-184; Джнраудо Дж. Титулы государей московских в венецианской исторической литературе и дипломатических документах (XV-XVII вв.) // Рим, Константинополь, Москва: Сравнительно-историческое исследование центров идеологии и культуры до XVII в. М., 1997. С. 326-350, и др.
4ПСРЛ. Т. 1. М., 1997. Стб.76, 274.
[5]ПСРЛ. Т. 1. Стб. 293, 299, 309.
[6]Например: Жалованная грамота ярославского князя Василия Давыдовича, 1320-е гг. // АСЭИ. Т. 3. М., 1964. С. 204. №190.
[7]Жалованная грамота нижегородского князя Дмитрия Константиновича, 1367/68 гг. // Там же. С. 335. №307.
[8] [1449 августа 31]. Докончание великого князя Василия Васильевича с королем польским и великим князем литовским Казимиром // ДДГ. М.; Л., 1950. С. 160. №53.
[9]АЗР. Т. 1. СПб., 1846. 1340-1506 гг. С. 62. №50.
[10]Вершинин П. Пермь Великая: Как Москва пришла на Урал // Родина: Российский исторический журнал. 2001. №11. С.24.
[11]Грамота Ивана III в Кафу к Захарье Скарье, 14 марта 1484 г. // Сб. РИО. Т. 41. СПб., 1884. С. 41; Грамота Ивана III в Крым к Хозе Асану, июль 1485 г. // Там же. С. 45. — Примечательно, что это грамоты к частным лицам. В посланиях к хану в эти годы титул не употребляется.
[12]Хорошкевич A. JI. Отражение представлений о регионах. . . С. 109.
[13]Ключевский В. О. Курс русской истории //.Ключевский В. О. Соч. Т. 2. М., 1957. С. 122.
[14]Хорошкевич A. JI. Отражение представлений о регионах. .. С. 105.
[15]Одно из первых известных нам упоминаний — в материалах посольства Юрия Траханиота в империю, март 1489 г. Иван III назван: «Иоанн Божией милостью великий государь всеа Руси, Владимирский, Московский, Новогородский, Псковский, Тверской, Югорский, Вятский, Пермский и иных» // ПДС. T.I. СПб., 1851. Стб. 15.
[16] Болгарский фиксируется в сношениях со Священной Римской империей в грамотах посольства Юрия Грека да Василия Кулешина в августе 1490 г. Стб. 35. — О процессе утверждения этого титулования см.: Хорошкевич A. JI. Отражение представлений о регионах... С. 111-112.
[17]Грамота Ивана III в Литву, январь 1493 г. // Сб. РИО. Т. 35. СПб., 1882. С. 81; Русско-литовское докончание, 1494 г. // Там же. С. 125. — В. А. Кучкин и, судя по тексту статьи, солидаризирующаяся с ним А. Л. Хорошкевич считают причины опускания титулования Вятский «непонятными» (Кучкин В. А. Происхождение русского двуглавого орла. С. 13; Хорошкевич А. Л. Отражение представлений о регионах. . . С. 109). На наш взгляд, этот феномен можно объяснить тем, что шел поиск элемента титулатуры, каким будут обозначаться восточные пределы расширения Московской Руси. И в данном случае Болгарский просто сперва заместило Вятский, а потом было восстановлено.
[18]Жалованная данная и несудимая грамота Василия III В. Я. Демьяновичу на село в Медынском уезде, 2 февраля 1515 г. // АСЗ. Т. 3. М., 2002. №111. С. 97.
[19]Сб. РИО. Т. 53. СПб., 1887. С. 8, 19, 25, 30.
[20]Перемирная грамота между Василием III и королем Сигизмундом I, 1522г. // Сб. РИО. Т. 35. С. 641.
[21]Там же. С. 644, 674, 678, 688, 692, 700, 708, 711, 732.
