Показать все теги
Общеизвестна история Ифигении, дочери героя Троянской войны Агамемнона, чуть было ни отданной в жертву за попутный ветер до Трои, но перенесенной богиней Артемидой в Тавриду. Специалисты-мифологи знают также об “Ахилловом беге” (нынешняя Тендровская коса) напротив устья Днестра, а также о пристанище душ Ифигении, Ахилла, Патрокла, Елены на острове Левка (ныне Змеином) напротив устья Дуная. Странное тяготение мало-азийской Трои, с падения которой в конце II тыс. до н.э. принято начинать историю Европы, именно к Северному Причерноморью!
В середине XIX в. русские исследователи А.Д. Чертков, Ф.Воланский, Е.Классен поставили вопрос об этнолингвистических связях гомеровской Трои с праславянским миром. Открытие в конце того же века В.Хвойко необычайно яркой археологической культуры средиземноморского круга (но с заметными соответствиями в славянской орнаментике и др.) у с.Триполье под Киевом придало весомость данному исследовательскому направлению. Однако мировая научно-религиозно-культурная традиция, основанная на “Истории” Геродота, Библии, “Повести временных лет” Нестора и доныне отводящая славянам низшую ступень цивилизованности среди народов Европы, воспрепятствовала разработке наметившегося было направления даже в самой России.
Тем не менее, фактические данные продолжали накапливаться и в 50-х годах XX в. украинские археологи С.Н.Бибиков и В.Н.Даниленко пришли к выводам о малоазийском происхождении трипольской культуры и о ее постоянных контактах с ближневосточными цивилизациями IV-III тыс. до н.э. Это придало новый импульс гипотезе Черткова и др., однако на протяжении 60-80 гг. ее разрабатывали лишь непрофессионалы: Н.З.Суслопаров и А.П.Знойко.
Затем за дело принялись языковед С.И.Наливайко и археолог Б.Д.Михайлов, первый из которых предположил некую связь между Трипольем и Троей, а второй указал на возможность непосредственных контактов последней с уникальными святилищами Каменной Могилы под Мелитополем. Основными аргументами Михайлову послужили каменномогильские изображения кораблей 3000-1400 гг. до н.э. критского типа, а также некие письмена. Приступив к их дешифровке, выдающийся шумеролог А.Г.Кифишин открыл здесь не только древнейшую на Земле летопись, охватывающую, по крайней мере, VII- III тыс. до н.э., но и ее фрагментарные копии в будущей Троаде и в Шумере... В те же годы Ю. А.Шиловым был исследован могильник III-I тыс. до н.э. у с.Каиры (между низовьями Днепра и Каменной Могилой), в котором обнаружились древнейшие из ныне известных воплощений Зевса Талейского (критского) и Аполлона Таргелия (гиперборейского), а также переход основного арийского мифа о змиеборце Индре в греко-скифский миф о пришлом Геракле и местной змееногой богине.
Наконец, Л.И.Акимова в своем обобщающем труде “Троянский мир в античной мифоритуальной традиции” (Сокровища Трои. М., 1996) пришла к выводу о том, что: “Те две “славы”, ради которых Зевс устроил величайшую войну, “слава отца” и “слава матери”, имеют особый, ритуально-героический смысл. Они — славы мертвых во имя живых. Слава такого рода чрезвычайно укоренена в этнопсихологии славян, имя которых, возможно, связано с данным понятием. Очевидно, славяне имели прародину на той северной территории, которая стала центром создания будущей “истории Трои”.
Итак, специалисты различных профилей и с разных позиций подходят к одной и той же теории, которая и выдвигается ниже на основании известной теперь совокупности фактов.
Около 6200 г. до н.э. группа жрецов малоазийской прародины индоевропейских народов предприняла экспедицию вокруг Черного моря с целью поиска земель для предстоящего расселения (обусловленного демографическим взрывом и другими последствиями укоренения молодого производящего хозяйства). Оказавшись в районе существовавших с XII или даже ранее тысячелетия до н.э. святилищ Каменной Могилы, они скопировали там (ясно, что не без содействия местных жрецов) начало вышеуказанной летописи, а возвратившись домой, поместили эту копию на барельефе Праматери в специально построенном храме (23/VII поселения у Чатал-Гуюка, раскопанного Дж.Меллартом). Этот документ и связанные с ним обстоятельства следует считать не только древнейшим на Земле договором о сосуществовании различных народов (восточно-средиземноморских праиндо- европейцев и северопричерноморских палеоевропейцев), но и основой земной цивилизации (в государственном, как будет показано ниже, ее понимании).
Помимо письменных данных, имеются также находки специфических сосудов, останков людей и животных, указывающие на посещение Каменной Могилы и прилегающего Поднепровья выходцами из восточного Средиземноморья вообще и Чатал-Гую- ка в частности. Вслед за означенной экспедицией потянулись и переселенцы, создавшие на протяжении VI тыс. до н.э. такие археологические культуры Подунавья как старчевскую, керешскую, а северо-восточнее — буго-днестровскую, сурско-днепровскую и приазовскую (включившую в свой ареал и Каменную Могилу). Их носители стали древнейшими земледельцами и скотоводами Европы, причем на базе культуры Кереш сложилось их этнокультурное, праиндоевропейское в своей основе ядро, надписи и городища которого заставляют считать его древнейшим в мире государством Араттой.
В середине V тыс. до н.э. случилась вторая значительная миграция из малоазийской прародины в Подунавье, вследствие чего здесь возникла древнейшая индоевропейская археологическая культура Винча. Вследствие такого натиска, центр праиндоевропейской Аратты смещается к Днестру, Бугу, а затем и на Правобережье Днепра, где на базе буго-днестровской культуры складывается трипольская. Культура Три- полья — это апофеоз древнейшего, притом общинного (а не классового, как развитые Шумер, Греция и др.) государства Аратты.
Основой государственности трипольской Арат- ты был материнский род. Племена группировались в уру (Шумер) или же полисы (Греция), известные в последующей Руси как “города и веси”. Араттские города площадью до 500 га и с населением до 40 тысяч человек имели концентрическую планировку (обычно с тремя внешними улицами-“стенами” и центральной площадью-майданом) и окружались селами, полями и угодьями. По прошествии примерно трех, на четвертом поколении истощенные земли заменялись поднятием целины, строительством в ее зоне нового полиса и ритуальным самосожжением старого (см. выше высказывания Акимовой о специфическом схождении славы славян и троянцев, о северном истоке последних). Сосед ом-антипод ом зем- ледельческо-оседлой Аратты стал скотоводческо- кочевой Ариан (ямная, среднестоговская и др. культуры), сложившийся под воздействием первой преимущественно в степях днепровского Левобережья.
В XXIV-XXII вв. до н.э. случился Огигосов потоп и произошли существенные этнокультурные катаклизмы, в частности, утверждение семитской династии Аккада в праиндоевропейском Шумере, сложившимся вследствие выхода трипольской Аратты на свою ма- лоазийскую прародину через Кавказ и Северную Месопотамию. Прекратились периодические экспедиции шумерских жрецов к пращурским святилищам Шунуна (Руки Владычицы или Каменной Могилы), семи- тизированный Урук повел экспансию против иранского форпоста Аратты (у совр. Шахри-Сотхе). Однако к этому времени южная часть ставшей патриархальной Аратты (у сел Усатово и Маяки на Одесщине) уже освоила морской путь в Малую Азию, откуда, в частности, доставлялся металл.
Исследователи обнаруживают взаимосвязи между гиперборейским праотцом Пелазгом древнейшей, протогреческой еще мифологии, а также мифическими персонажами Атлантом, Ахелоосом, Борисфено- сом, Кентавром и легендарным царем Огигосом. Третий-пятый из них — несомненные предтечи Ахилла, Борисфена (Днепра) и Гандхарвы (воплощавшего древнейшую в мире арийскую конницу). Таким образом, обнаруживается тождественность позднейшей, притом преимущественно южной, Арат- ты с мифическими Пелазгией и Гипербореей - “Сверхсеверной” прародиной близнецов Аполлона и Артемиды, а также их матери Латы (см. работу П.В.Тулаева “Семья гиперборейских богов” в данном сборнике). Важно отметить, что помимо аратто- пелазгийского или индоевропейского Пелазга, Гандхарва — образ сугубо арийский; Ахилл (а также, вроде бы, Атлант и Огигос, Артемида и Аполлон) - греческий; Борисфен же — славянский (ибо хоть и объясним греческим “С севера текущим”, однако же, несомненно, тождественен среднеднепровским притокам Берестенке, Берестовке и еще десятку подобных, а также доминирующим в этой области берестовым лесам и Бересте (совр. Брест), Берестейщине и т.п. Несомненна также тождественность гиперборейско-греческой Латы и славянской Лады). В связи с такой этно-культурной триадой следует вновь обратиться к выводам Акимовой. Констатируя общепризнанное присутствие в гомеровской Трое трех этносов: аттического, критского, этрусского, исследовательница замечает, что ведь изначально и “в Троаду пришли с севера некие три племени, давшие филиации в Аттику (или Аркадию), Крит и Этрурию. Обратное предположить невозможно.”
Поскольку изначальное арийско-греко-славянское этнокультурное единство обнаруживается уже в Пе- лазгии-Гиперборее, то не следует искать его прародину в малоазийской Троаде, а нужно признать прародиной долину Борисфена с ее Араттой и Арионом. Поскольку большая часть населения двух последних осталась в северном Причерноморье (дав начало софиевской и среднеднепровской, катакомбной и ингульской археологическим культурам), то можно предполагать проявление родственных связей мигрировавшей и автохтонной частей в последующие времена, в частности, в скифо-античные.
Итак, если и не славянские, то праславянские племена вместе с некоторыми же прагреческими и арийскими племенами XXIV-XXII вв. до н.э. морским путем переселились из современной Одесщины в Троаду (отстроенную около 2390 г. до н.э. после полувекового пребывания в руинах). Этот уже известный маршрут уходил, по-видимому, и дальше на острова Делос (куда сбежала гиперборейская Лата-Лада) и Крит (где обитал Зевс Талейский). В XVII-XI вв. до н.э. (задолго до, а затем сразу же после Троянской войны) большая часть праславянских лелегов, брежан, венедов, др. переселилась из Троады в Этрурию, получив здесь имя этрусков, среди которых впервые появляются русы. Некоторые из них, в особенности венеды, стали постепенно продвигаться “Янтарным” и проч. путями на север, к Прибалтике и на левобережье Дуная, где римско-византийские авторы начала I тысячелетия н.э. зафиксировали их как несомненно славянские племена (которые по неверной традиции, как указано выше, принято считать древнейшими). Данных для разработки вышеочерченной схемы накопилось достаточно, особенно с учетом “неподдающейся расшифровке” троянско-этрусской письменности, которую Ф.Воланский и Е.Классен убедительно читали на основе славянских языков. Мы же сосредоточим внимание на взаимосвязях переселенцев в Трою со своими оставшимися в Поднепровье сородичами.
Среди специфических троянских легенд имеются мотивы с поднепровскими аналогиями:
Место для Трои на холме Ата выбрал прародитель Ил там, где нашел пропавшую было корову и куда упал брошенный Зевсом палладий атлантиды Электры, прародительницы троянцев. Этот фаллосовидный фетиш был сделан из костей Палланта, (отца богини Афины?). В этом цикле присутствуют параллели А(рат)те и Ил(оэн)у, как именовался предтеча Аполлона, почитавшийся после этрусками. Это солнечное божество аратто-пелазгийского происхождения породило, вероятно, семантический ряд родственных греческих Эллена, Елены, Гелиоса (прародителя, виновницу Троянской войны, бога Солнца), а также гелонов и Гелона, славянских Ильи и Галуни. Палладий, при всей своей мужской природе, обнаруживает и женскую принадлежность, что может быть сопоставлено со спецификой культовых статуэток причерноморской Аратты первой половины III тыс. до н.э. Они имели вид фаллоса, трансформированного из образа богини-матери. В целом, данный мифоритуальный узел сопоставим с Троей-III (около 2390-2220 гг. до н.э.), воссозданной после пожара.
20-летний промежуток разрушений между Троей III и IV может быть сопоставлен с такими эпохальными событиями, как северная экспансия шумероаккадского царя Нарамсина для захвата малоазийс- ко-северомесопотамских торговых путей, и участие в отпоре этой экспансии арийско-хурритского союза племен северного Причерноморья. В памятниках от Высокой Могилы (Днепро-Ингулецкое междуречье) до Стоунхенджа (Великобритания) прослежено, что примерно в это же время — в XXIII в. до н.э. — культ Луны в святилищах-обсерваториях сменяется культом Солнца. Это обстоятельство сопоставимо с переходом имени Фебы, луноподобной матери Латы, в эпитет ее солнцеподобного внука Аполлона, сменяющего также Илоэна. При этом имя Артемиды, дочери Латы и близ- нечной сестры Аполлона, можно трактовать как Арте- м(атер)-Иду, “Араттскую мать Иды” (богини жертвоприношений у ариев, а у греков — одноименных гор жертвоприношений у Трои, на Крите и в Аттике). При этом означенные выше миграции сопоставимы с сюжетом о бегстве гипербореянки Латы с новорожденными детьми на остров Делос от гнева Геры, законной супруги Зевса.
Живший в V в. до н.э. “отец истории” Геродот с удивлением описал предания о странствиях гиперборейцев на Делос для поклонения храмам Артемиды и Аполлона. Для его греческих соотечественников такая традиция была уже позабыта. Но они продолжали хранить миф о сражении гипербореянки Опис с Орионом и его псом. В Троаде данный сюжет связывался с образами Артемиды, Гесперид, Эос (две последних — богини восхода и атлантиды, хранительницы яблони, плод которой послужил поводом для ссоры богинь и провокации ими Троянской войны), а также Кефала, Тифона и Зевса, душа которого представлялась в виде “золотого пса”. Уникальное соответствие кругу данного мифоритуала обнаружено в одном из многих изображений Каменной Могилы: женщина, восседающая над поверженным псом, поражает мечом копьеносца.
Считается, что наименование “Троя” древнее Илиона (как некий пращур Трос древнее вышеупомянутого Ила), и что первое обусловлено не только отмеченной выше троичностью ее этнокультурного состава и т.п., но также трехчастностью ее крепостных стен. К последнему мы еще возвратимся, а сейчас завершим наше рассмотрение вопроса о сходстве Трои с Трипольем. Такое сходство представляется поначалу случайностью, поскольку название современного населенного пункта под Киевом было избрано для дефиниции одной из многих археологических культур произвольно. Никоим образом не утверждая (пока что?) связь между их жителями, следует все же настаивать на родственности их имен, охватывающих, к тому же, некий этап арийско-греко-славянского единства. Дело в том, что Триполье следует трактовать не как “Три поля”, а как “Три полиса”. Такой вывод напрашивается при взгляде на карту прилегающей местности: Триполье расположено посередине между двумя примыкающими к Днепру же Трахтемировским и Ходосовским городищами, а от него самого на сотни километров расходятся три “змиевых вала”. Кроме того, полисы-“защиты” лежат в основе родства славянского Купалы, арийского Гопалана, гиперборейско-греческого Аполлона. (Открытие “родства” — генезис теонима-образа “Ко- поло-Аполло” — принадлежит Ю.Д.Петухову, см. “Наука и религия”, 1989, № 9, “Не стригущий власов” //Дорогами тысячелетий. М., 1989, “Родина Аполлона” и другие публикации — Прим. редактора.)
“Пуп Земли” Омфана и Геракл породили восприемника Ила, “владыку каменных людей” Лаомедонта. Ему приписывается сооружение крепостной стены вокруг Трои-IV (2200-2000 гг. до н.э.), за южными воротами которой было обнаружено кладбище с антропоморфными стелами, подобными распространенным в это же время в северном Причерноморье. Эту каменную стену построили боги Посейдон и Аполлон, а также герой Эак, участок которого не выдержал испытания змиями. Вторая легенда данного цикла повествует о том, как странствуя между своими подвигами по угону быков Гериона и битвой с амазонками, Геракл оказался в Трое, где заслужил от Лаомедонта пару божественных коней тем, что спас его змееподобную дочь Гесиону от змия. Не получив обещанной награды, герой собирает греков и учиняет Трое разгром, а Гесиону выдает замуж за сына Эака, имя которого — Теламон — означает ремень для ношения (различных предметов). Указанный разгром непосредственно предшествовал Троянской войне, случившейся в правление сына Лаомедонта — Приама. Подобную легенду, в передаче Геродота, рассказывали “живущие у Понта эллины” о происхождении ага- фирсов, гелонов и скифов. Одноименные родоначальники этих племен были рождены змееногой богиней днепровских плавней Гелеей от брака с Гераклом, который, гоня быков Гериона, забрел в ее пещеру в поисках своих пропавших коней. Оставляя богиню рожать, герой подарил будущим сыновьям лук и пояс с подвешенной к нему чашей. Отзвуки данной легенды доныне бытуют применительно к змиевой пещере острова Перун в низовьях Днепра. К тому же Гера-кл(ос), герой —“прославленный (богиней) Герой”, является пелазго-греческим аналогом славянского Ярослава. (Этимологию “Ярослав-Геракл” см. Ю.Д.Петухов. Дорогами Богов. М., 1990. — Прим. редактора.)
И в троянско-греческой, и в скифо-античной традиции вышеочерченные легенды с участием Геракла относятся примерно к середине II тыс. до н.э. или ко временам культурного слоя Трои V-VI (2000-1700-1250 гг. до н.э.). Тогда же в днепро-донском междуречье (у г. Бельска Полтавской обл.) мог возникнуть Гелон, после Троянской войны и отстраивания Илиона (около 800 г. до н.э.) на месте разрушенной гомеровской Трои V-VI (1250-1020 гг. до н.э.), ставший крупнейшим, по тем временам, городищем Европы. Вероятно, Гелон, удивлявший Геродота “скифо-эллинским” диалектом, храмами и дионисийскими мистериями на греческий манер, был центром полиса, наиболее унаследовавшего былую Аратту (в форме княжества Арсании со столицей Артой, существовавшей в Поднепровье в составе Киевской Руси). Если гелоны были остатками прагре- ческой ветви Аратты, агафирсы — ветвью ее фракийских потомков, а скифы — потомками иранского ответвления ариев, то славяне могли скрываться под именами геродотовских борисфенитов (см. выше об этимологии Борисфена-Днепра), невров (обитавших в бассейне Непры-Припяти), “скифов”-сколотов (“солнечный” этноним которых, присущее им священное золото, прародитель Таргитай — ср. с эпитетом гиперборейского Аполлона Таргелия, с малоазийским “Побеждающим Солнце” Тар-гелиусом, с Тархом Тарахови- чем древнерусских сказаний — находят специфические соответствия в Трое-Илионе) и др.
В монографиях Б.А.Рыбакова “Язычество древних славян” и “Язычество древней Руси” приводится немало этноисторических данных, которые хорошо согласуются с вышерассмотренными и при дополнительных исследованиях могут более точно распределиться в своем происхождении между Араттой, Ари- аном и производной от первой Пелазгией-Гипербореей. Наиболее показательные из доныне бытующих в Поднепровье мифоритуалов сконцентрированы вокруг Рахманского Великдня, который отмечается на 25 день после обычной Пасхи. Спецификой данного празднества являются: модель именно арийского кургана (с крашеными яйцами по числу поминаемых покойников, соответствующих здесь арийскому “Мертвому яйцу” Мартанде, рожденному круглым и красным) и легенда о переселении лучших из людей (брахманов за Синее море, где они ежегодно поджидают плывущую с родины скорлупу пасхальных яиц, дабы воссоздать из нее Праяйцо), а также богатейшая орнаментика яиц-писанок с явными реминисценциями змееногих и парных богинь, трипольских и ингульских свастик, крестов, звезд, крито- микенских бегущих волн и т.п.
В отредактированной церковью и властями, а также научным скепсисом древнерусской литературе свидетельств о троянско-праславянских связях сохранилось немного. Заманчиво связать именно с Троей упоминающиеся в “Слове о полку Игореве” тропу Трояню чрес поля на горы, вечи Трояню, землю Трояню, седьмой век Трояни. Еще заманчивее признать подлинной “Влесову книгу” с ее этрусско-подобными письменами, рассказами о странствиях славян между этрусским Семиречьем, Карпатами, приднепровскими Киевом и Галунью. Между тем, общепризнанны в ученом мире лишь свидетельства “Повести временных лет” об отождествлении якобы древнейших славян с нориками (частью подунайских поздних венедов) да некая традиция Скифии в Руси, якобы древнейшей государственности восточных славян.
Очерченная выше теория происхождения прасла- вян и их государственности во взаимосвязях с поднепровской Пелазгией и малоазийской Троадой середины III-II тыс. до н.э., причем из ядра индоевропейского, древнейшего в мире государства Аратты, рано или поздно займет надлежащее место в исследованиях и культурно-исторической иерархии цивилизованных народов Земли.
Юрий Шилов
Из сборника «Варвары», 2009
