Показать все теги
Научные исследования, приведшие к созданию концепции, а затем теории о древнерусской народности, начались в СССР в довоенный период[1]. Одной из предпосылок в соответствующем ряду научных факторов, определивших возникновение данной концепции, была разработка во второй половине 1930-х годов проблематики происхождения русского народа, тесно увязанная с вопросами возникновения русского государства. Выработанная к 1945 г. в исторической науке концепция древнерусской народности в первое время не получила научного признания, а главное — официозного одобрения советского руководства. Вновь поднятая В. В. Мавродиным во второй половине 1940-х годов тема о происхождении русской нации и русской народности, в рамках которой ленинградский историк в очередной раз предложил свою версию древнерусского этнического единства, в конце концов была поставлена на широкое обсуждение в научных кругах. Эта задача совпала с актуализацией других важнейших тем и проблемных вопросов в исторической науке того времени. Прежде всего имеется в виду оживление в конце 1940-х годов дискуссий по вопросам развития феодализма, генезиса капитализма и периодизации истории СССР.
Однако на столь сложную собственно историографическую ситуацию наложились и идеологические факторы, в основном связанные с выходом новых работ И. В. Сталина. В 1949 г. в XI томе его сочинений была опубликована статья «Национальный вопрос и ленинизм», написанная еще в 1929 г.[2] Данная статья вождя послужила сигналом для новой актуализации изучения проблематики этногенеза в первую очередь восточных славян[3]. В 1950 г. началась очередная идеологическая кампания, на этот раз — по преодолению марризма в гуманитаристи- ке. Направление ей задал опять же цикл статей и заметок (ответы на письма) И. В. Сталина, объединенных затем вместе в книге «Марксизм и вопросы языкознания». Но для нашей темы главным является то, что это труд вождя резко активизировал изучение этногенетических вопросов академическими институтами гуманитарного профиля. В стране развернулись интенсивные дискуссии, в которых были задействованы многие научные коллективы[4]. О важности, придаваемой ЦК КПСС подобным мероприятиям, может свидетельствовать докладная записка на имя Г. М. Маленкова и М. А. Суслова, поданная 8 января 1952 г. от имени работников отдела науки и высших учебных заведений Ю. А. Ждановым (заведующий),
А. М. Митиным, И. Хлябичем по поводу результатов одной из академических сессий[5]. В докладной записке констатируется: «Сессия способствовала выработке правильных методов изучения вопросов языкового родства, создания единой классификации языков, а также разрешению некоторых спорных вопросов происхождения народов»[6].
Последняя книга И. В. Сталина имела важнейшее значение для легитимации концепции о древнерусской народности[7]. В 1950 г. вышла также и статья В. В. Мавродина «Основные этапы этнического развития русского народа»[8], где ученый вновь изложил характерные черты данной концепции[9]. В книге же И. В. Сталина была дана недостающая для официальной легитимности концепции санкция на возможность употребления этнокатегории «народность» в применении к ранним формационным этапам развития народов — в периоды рабовладельческого и феодального строя[10]. Впрочем, еще в первой половине 1940-х годов эту эт- нокатегорию использовали в данном контексте М. И. Артамонов, А. Д. Удальцов и
С. В. Юшков. Двое последних из названных ученых даже теоретически обосновали ее употребление[11]. Другим важнейшим идеологическим фактором для легитимации концепции стало ее осознание (идеологическим руководством страны) как одной из важнейших научных конструкций в фундаменте идеологии «воссоединения» Украины с Россией; доктрина «воссоединения» окончательно возродилась (после нескольких предыдущих попыток, имевших место в 1930-1940-х годах[12]) в связи с подготовкой чествования 300-летнего юбилея Переяславской Рады[13]. Эти два политикоидеологических фактора составили комбинированную идеологическую основу для легитимации концепции древнерусской народности собственно в научном обиходе.
Названная концепция, но без использования термина «древнерусская народность», по-видимому, впервые стала фигурировать в более широкой научной среде в связи с заключительным моментом известной дискуссии по проблемам периодизации истории СССР. Диспут[14], до этого проходивший в основном на страницах журнала «Вопросы истории», в финальной своей части состоялся в стенах Института истории АН СССР в декабре 1950 г.[15] В ходе выступлений на этом заседании отдельные элементы теоретического построения В. В. Мавродина были использованы в докладе И. И. Смирнова[16], а также в совместном докладе Л. В. Черепнина и В. Т. Пашуто[17]. Последнее научное сообщение легло в основу статьи «О периодизации истории России эпохи феодализма» упомянутых историков, опубликованной в начале 1951г. в соответствующей рубрике журнала «Вопросы истории»[18].
В указанной статье Л. В. Черепнин и В. Т. Пашуто одними из первых в новых условиях, сложившихся в связи с выходом книги И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», в общих чертах поддержали суть концепции древнерусской народности в варианте В. В Мавродина, используя в тоже время и термин «русский народ»[19]. Февральский номер журнала, где была опубликована данная статья, видимо, вышел несколько позднее состоявшейся в начале 1951г. еще одной дискуссии в Институте истории — полемики по докладу В. В. Мавродина «Основные этапы этнического развития русского народа». Следует отметить, что на диспуте с критическими замечаниями относительно некоторых тезисов о древнерусской народности, прозвучавших в докладе В. В. Мавродина, выступил один из сотрудников Института истории АН СССР — соавтор совместной с JI. В. Черепниным статьи В. Т. Пашуто[20].
Сотрудники Института истории АН СССР в течение 1951 г. были привлечены к подготовке, а затем и проведению в ноябре комплексного междисциплинарного совещания (при участие научных работников Института истории материальной культуры, Института этнографии, Института языкознания АН СССР) по «Методологии этногенетических исследовании в свете сталинского учения о языке» . Так, 29 июня 1951г. состоялось заседание Ученого совета, посвященное годовщине опубликования указанной работы «вождя народов», на котором прозвучал доклад А. Н. Насонова «К вопросу образования древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина по языкознанию»[21]. Следует отметить, что вопросов этногенеза восточных славян А. Н. Насонов попутно касался в своих работах еще конца 1930-х годов[22]. Теперь же ученый активно подключился к изучению данной проблематики. Начиная с 8 февраля 1951г. он постоянно выступал на подготовительных совещаниях по методологии этногенетических исследований[23]. Судя по отложившимся архивным сведениям, непосредственное участие в рабочих встречах от Института истории АН СССР принимал только он. Уже непосредственно на самом совещании А. Н. Насонов зачитал доклад, положительно отмеченный в выступлении А. И. Козаченко[24]. Согласно архивным данным, А. Н. Насонов выступал вторым на утреннем заседании 1 ноября 1951 г. с докладом, в котором фигурирует альтернативное наименование для древнерусской народности, это видно уже из его названия — «О некоторых вопросах образования киево-русской народности»[25]. Впрочем, и у первого докладчика Б. А. Рыбакова используется подобное наименование (доклад озаглавлен «Об образовании киево-русского народа»[26]). В изданной Институтом истории материальной культуры брошюре тезисов докладов сотрудников, подготовленной к рассматриваемому совещанию, помещен текст Б. А. Рыбакова с несколько иным названием, где четко звучит терминологическое определение «древнерусская народность»: «К вопросу об образовании древнерусской народности»[27]. Текст же доклада А. Н. Насонова помещен уже со следующего архивного листа после повестки дня от 1 декабря 1951 г.; его объем довольно значителен и насчитывает 17 листов[28]. В этом докладе обращает на себя внимание один важный нюанс, который кардинально отличает методологическую установку А. Н. Насонова в вопросе о роли государства в этногенезе: «Глубоко ошибаются те, кто думает, что без своего собственного национального государства не может быть нации. Наличие государства никогда не является необходимым условием образования нации или народности, оно никогда не может быть и единственным условием образования народности»[29]. В заключение приведенного тезиса исследователь летописей, как бы смягчая свою точку зрения, говорит мимоходом о том, что, когда образуются «государственные связи», в истории отдельных (выделено. — Ю. Н.) народностей, они играют положительную роль в этногенезе; этот фактор может сыграть также и «важную стимулирующую роль».
Результаты методологического совещания планировалось обобщить в сборнике статей. Для этого сборника А. Н. Насоновым была написана статья «К вопросу об образовании древнерусской народности» и на конец 1951 г. она была «передана в Институт этнографии»[30]. Ученый предполагал и в дальнейшем продолжить разрабатывать проблемные теоретические вопросы относительно возникновения и функционирования древнерусской народности. В институтском плане на 1951-1955 гг. говорится, что А. Н. Насонов намеревался к 1955 г. предоставить в монографическом варианте, объемом не менее 10 авторских листов, результаты собственных изысканий по указанной теме[31]. Однако с 1952 г. вести данную тематику перепоручено было JI. В. Черепнину — заведующему сектором истории русского феодализма. Предположительно здесь негативную роль сыграл острый отзыв В. Т. Пашуто на монографию А. Н. Насонова[32], работавшего вместе с ним в одном отделе[33]. В числе недостатков, которые ставит на вид критик, и то, что А. Н. Насонов не сумел достаточно верно подойти к аналитическому изложению проблемы сложения и функционирования древнерусской народности[34].
Тем не менее ответ на вопрос, по какой причине почти официально с 1952 г. репрезентировать проблему древнерусской народности от лица ведущей академической институции перед научной общественностью фактически удостаивался права только Л. В. Черепнин, не может быть однозначным. Один из моментов видится абсолютно бесспорным: академик возглавлял сектор феодализма, а значит, за ним как за руководителем оставалась прерогатива курировать vip-темы. Поставленный вопрос представляется возможным более обоснованно и убедительно разрешить, проведя дополнительное разыскание, сопоставив уже имеющиеся в исследовательском арсенале факты с вновь, надеемся, приобретенными.
Если сопоставить задачи исследования (заметим, от начала заявленные в книге «“Русская земля” и образование территории древнерусского государства») и общий контекст рецензии, то непредвзятому читателю покажется совершенно очевидным такое наблюдение: В. Т. Пашуто неадекватно подошел к обоснованию собственных критических замечаний[35]. На это же указал и сам А. Н. Насонов в ответном письме, помещенном почти через полтора года после публикации резкой рецензии коллеги в тех же «Вопросах истории»[36]. В защиту А. Н. Насонова на страницах журнала «Коммунист» выступили М. Гефтер, Ю. Покатаев и Г. Шахназаров, говорившие о необходимости предоставить равные возможности открытого обсуждения между автором и критиком-рецензентом .
В данной аудитории столь подробно останавливались на конкретике деятельности А. Н. Насонова в сфере изучения проблемы древнерусской народности по двум мотивам. Первый предусматривает объективное освещение роли JI. В. Черепнина в указанном историографическом процессе. Второй аспект заключается в том, что посредством вплетения этой линии добавляется еще один штрих к воссозданию общего фона интеллектуальной атмосферы в стенах Института истории АН СССР.
Итак, с 1952 г. к изучению темы древнерусской народности более активно подключается JI. В. Черепнин. Впервые термин «древнерусская народность» JI. В. Черепнин использует в одной из публикаций, вышедшей в 1952 г., где он повторно возвращается к теме периодизации истории СССР эпохи феодализма. На этот раз статья вышла под единоличным авторством JI. В. Черепнина[37]. Здесь ученый проблему древнерусской народности рассматривает попутно и лаконично. Более подробно и с изложением оригинальных взглядов JL В. Черепнин подходит к теме древнерусской народности в соответствующем параграфе части I коллективного труда «Очерки истории СССР»[38], который вышел в 1953г. В отличие от В. В. Мавродина, ставившего возникновение древнерусской народности в связь с возникновением древнерусского государства, московский ученый считает: отдельные восточнославянские племена складывались в народность в связи с развитием феодальных отношений[39]. Однако в ином месте историк утверждает, что формирование древнерусской народности происходило в «процессе разложения первобытно-общинного строя и появления классового общества у восточных славян, приведшего к возникновению древнерусского государства»[40]. В данном параграфе JI. В. Черепнин не считает нужным указывать на приоритет В. В. Мавродина в постановке проблемы древнерусской народности и даже не ссылается на работы ленинградского профессора. По сути, теоретическое обоснование употребления этнокатегории «народность» применительно к восточному славянству периода Древней Руси Л. В. Черепнин усматривает в работах И. В. Сталина.
Согласно сталинскому определению нации историк находит известную общность территории, языка и психологического склада (проявляющегося в общности культуры) и для древнерусской народности. Естественно, эта общность, «сложившаяся на феодальной экономической основе», относительна в сравнении с нацией[41]. Затем JT. В. Черепнин рассматривает основные признаки единства данной народности, не забывая упомянуть о местных территориальных, диалектных, культурных особенностях отдельных восточнославянских племен. Особо ученый выделяет такой признак единства, как национальное самосознание, точнее, в данном случае сознание единства Русской земли, которое он тесно увязывает с осознанием общности территории, на которой «сложился русский народ»[42].
Один из первых историографов проблемы древнерусской народности и в то же время ее исследователь, продемонстрировавший оригинальные подходы[43], московский историк А. И. Козаченко (украинец по происхождению40) отмечает важнейшее значение данного параграфа за авторством JI. В. Черепнина для решения проблемы в целом[44]. По сути, это авторитетное академическое издание «Очерков» под редакцией академика Б. Д. Грекова наряду с I томом украинского академического издания «История Украинской ССР» (вышло тоже в 1953г.; соответствующие параграфы, где речь идет о древнерусской народности, написаны К. Г. Гуслистым[45]) окончательно легитимизировало концепцию в научном плане. Бессповоротная же политическая легитимация была закреплена в тезисах ЦК КПСС «О 300-летии воссоединения Украины с Россией (1654-1954гг.)»[46].
Последующая работа JI. В. Черепнина над темой древнерусской народности продолжилась в контексте его исследований по проблематике образования русской народности. Однако публикация (о которой пойдет речь ниже), где, в частности, обобщались исследования советских историков по проблематике древнерусской народности, вышла только в 1958 г. и поэтому не сыграла своей роли в легитимации соответствующего научного построения. В то же время эта разработка есть результат работы ученого над темой в период научного и политического закрепления концепции, о чем свидетельствуют его выступления на научных форумах первой половины 1950-х годов. К тому же концепция в варианте, представленном от имени такого авторитетного московского историка, как академик JI. В. Черепнин, являлась образцовой для украинских историков; фактически она была для них своего рода догмой[47]. Поэтому считаем необходимым подробнее рассмотреть публикацию Л. В. Черепнина 1958 г. Но сначала коснемся перипетий ее подготовки.
В 1952 г. Л. В. Черепнин принимает участие в работе специальной комиссии, созданной для координации усилий специалистов, работающих в разных областях гуманитарных знаний. Комиссия, созданная по решению Отделения языка и литературы и Отделения исторических наук АН СССР, возглавлялась академиком-фи- лологом В. В. Виноградовым[48]. На основе докладов, обсуждавшихся на заседаниях этой комиссии, были написаны статьи, посвященные отдельным сторонам проблемы формирования русской народности и нации. Из статей был составлен сборник «Вопросы формирования русской народности и нации», который вышел в 1958 г. Открывала сборник обширная статья JI. В. Черепнина «Исторические условия формирования русской народности до конца XVв.»[49], где значительное место уделялось проблематике древнерусской народности.
Однако из архивных дел НА ИРИ РАН явствует, что книга была готова уже в 1955-1956 гг.[50] Введение к сборнику «Вопросы формирования русской народности и нации», при публикации получившее название «От редакции»[51], по архивным делам фиксируется на 1956 г.[52] Оба варианта — архивный и печатный — текстологически совпадают. Текст же разработки Л. В. Черепнина «Исторические условия формирования русской народности до конца XV в.» в архивном деле датирован 1956 г.[53] и также тождествен книжной трансформации. Следует отметить, что еще 7 июля 1952г. J1. В. Черепнин выступил по данной теме на заседании Ученого совета Института истории Украины АН СССР, посвященном «ознаменованию второй годовщины» выхода в свет труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Доклад ученого назывался также характерно — «Значение трудов И. В. Сталина для изучения проблем образования русского централизованного государства»[54]. Здесь прослеживается взаимосвязь между двумя историческими процессами: складыванием уже собственно великорусской народности (согласно выступающему, относительно XIVв. можно говорить, что она формируется[55]) и образованием Русского централизованного государства (по мнению ученого, он начался с конца XIII — начала XIVвв.[56]). Если излагать мысль JI. В. Черепнина иными словами, образование государства, опережая в своем развитии, является одним из условий для формирования народности. Для определения признаков великорусской народности историком используется идентичный методологический прием: в контексте развития общеисторического процесса вычленяются те же черты— 1) формирование ядра территории; 2) относительная экономическая сплоченность регионов страны; 3) общность языка и культуры, проявляющихся в психическом складе[57].
В публикации 1958 г. JI. В. Черепнин поставил задачу выяснить исторические условия формирования русской народности и наметить основные этапы этого процесса. В историографическом аспекте ученый ссылается на работы предшественников начиная с конца 1940-х годов, хотя подобало бы ввести в научный оборот те, что были опубликованы по данной тематике еще в 1930-е годы. Учитывая, что абсолютное большинство ссылок дается на работы исследователей проблемы по 1954 г. включительно, следует заключить: доклад (и основа статьи) был подготовлен именно в это время. Три ссылки на работы, вышедшие в 1955г., и одна на труд 1956 г. не имеют принципиального значения и, очевидно, добавлены непосредственно перед передачей статьи в печать. На этот раз JI. В. Черепнин уже отдает приоритет в разработке темы формирования русской народности В. В. Мавродину, так как отсылки на работы ленинградского историка идут хронологически первыми — начиная с 1947 г. Из специально посвященных теме работ советских историков, J1. В. Черепнин упоминает также исследования В. И. Довженко, А. И. Козаченко, Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова и Б. А. Рыбакова. Заметим, что все названные ученые в основном рассматривали первые этапы формирования русской народности, т. е. вопросы собственно древнерусской народности. Вместе с тем в своем труде JI. В. Черепнин опирается на большое количество работ представителей разных областей гуманитарной науки, а в источниковедческом контексте —на анализ древнерусских летописей.
В начале, как оно и должно быть, JI. В. Черепнин определяется с ключевой дефиницией— «народностью». Вследствие изменившейся к концу 1950-х годов идеологической конъюнктуры историк уже не упоминает положения книги И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» о народности, а также не использует вышедшую в 1949 г. работу вождя «Национальный вопрос и ленинизм». Однако ученый все же отталкивается от классического труда И. В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» (1913 г.). Интерпретируя положения этого труда о нации и народности, JI. В. Черепнин полемизирует с работами П. И. Кушнера и М. Д. Каммари[58], которые опирались на трактовку этнонациональных понятий И. В. Сталиным в названном труде и работе 1949 г. В целом присоединяясь к взглядам В. Мавродина о народности образца 1950 г., JI. В. Черепнин говорит о народности как исторической категории, следующей за родом и племенем и предшествующей нации. Он ставит возникновение и развитие народности в зависимость от смены общественно-экономических формаций. Определяющий момент для признания существования народности в Древней Руси для JI. В. Черепнина — признание того, что народность может возникнуть при переходе от первобытно-общинного строя к классовому обществу. Дальнейшее развитие народности (в данном случае — древнерусской), а также и ее распад связаны с процессами феодализации. От нации народность отличается неустойчивым характером общности. Нация требует одновременного наличия четырех главных признаков (по И. В. Сталину): общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры, причем взаимодействие этих признаков только тогда устойчиво, когда в условиях разложения феодализма и развития капиталистических отношений ликвидируется хозяйственная раздробленность страны, образуется национальный рынок, появляются экономические и культурные национальные центры[59]. Дискутируя с В. В. Мавродиным и некоторыми другими исследователями, Л. В. Черепнин не считает определяющим для возникновения и формирования народности наличие государства, как не считает обуславливающими для распада древнерусской народности внешние факторы: татаромонгольское завоевание и захват территорий Руси соседними государствами[60].
Далее JI. В. Черепнин намечает пять этапов в процессе образования русской (великорусской) народности, которым (кроме последнего) он дает в своей статье детальную характеристику. Первые три этапа создания русской народности соответствуют этапам возникновения, развития и распада древнерусской народности, на основе которой в ХП-ХШвв. создаются предпосылки для формирования как великорусской, так и украинской и белорусской народностей[61].
Согласно JI. В. Черепнину, начальный этап вырабатывания древнерусской народности приходится на VI-IXbb., когда восточные славяне обособляются от западных и южных. Ученый не согласен с А. И. Козаченко в том, что анты были первой «восточнославянской народностью», ибо процесс консолидации отдельных групп славянства был еще слишком слабым[62]. JI. В. Черепнин скорее разделяет взгляды Б. А. Рыбакова, который тогда относил к VI-VII вв. складывание племенного союза россов, а на его основе — территориального объединения, получившего имя «Русь»[63]. В этот период намечается основное территориальное ядро будущей древнерусской народности. В то же время, опираясь на изыскания филологов, JI. В. Черепнин не считает правомерной попытку Б. А. Рыбакова приурочивать ко времени сложения территориального ядра Древней Руси появление диалектов, которые в последующем послужили основой для развития русского и украинского языков. Язык же древнерусской народности формируется в VII-IX вв. на основе интеграции племенных языков восточного славянства и становится известным по памятникам X-XI вв.[64]
Процесс складывания древнерусской народности Л. В. Черепнин связывает с новыми явлениями в социально-экономической жизни восточных славян, способствовавшими их сближению и слиянию. Именно в процессе феодализации происходит формирование народности; феодальный способ производства, который устанавливается к IXв., служит основою ее складывания[65]. Следует отметить, что впервые аналогичные взгляды высказал в 1933 г. на пленуме ГАИМК М. М. Цвибак[66].
Хотя формирование древнерусской народности, согласно Л. В. Черепнину, не определялось процессом складывания древнерусского государства, однако этот процесс ему сопутствовал. Вместе с тем возникновение раннефеодального государства с центром в Киеве даже активно содействовало дальнейшей консолидации древнерусской народности. Ведь во время существования Древнерусского государства произошло объединение всех восточнославянских земель вокруг основного ядра Древней Руси[67]. Здесь Л. В. Черепнин переходит к характеристике такого признака единства народности, как известная территориальная общность с общим наименованием «Русь» и «Русская земля». Это название становится широко известным среди других народов и государств и свидетельствует об образовании древнерусской народности. Попутно JI. В. Черепнин отмечает такой ускоряющий момент в процессе складывания народности как борьба за независимость, в частности, со степными народами[68]. Цитируя источники, ученый показывает, что в 1Х-Х1вв. термины «Русь» и «Русская земля» употребляли как в этническом смысле, так и в значении государства. Это указывает и на факт сложения народности, и на то, что государство все же оказало на ее формирование активное влияние[69].
Освоение, прежде всего хозяйственное, территории Древней Руси — еще один важнейший фактор формирования народности. Л. В. Черепнин считает, что дореволюционная историография преувеличивала роль колонизации в этом процессе, в то время как А. Н. Насонов, наоборот, преуменьшает ее. Мимоходом коснувшись значения стирания племенных различий восточных славян в быту (не отбрасывая в то же время и факты наличия местных особенностей) как признака культурной консолидации народности, JI. В. Черепнин характеризует производственную деятельность и социальный строй населения Древней Руси, подводя читателя к аргументации своего главного тезиса — доминирующей роли процессов феодализации в образовании древнерусской народности[70]. Ведь укрепление феодального базиса способствовало дальнейшему производственному освоению территории и развитию территориальных связей в условиях господства натурального хозяйства, рост феодального землевладения разрушал пережитки родового строя. Развитие ремесла, городов, торговли способствовало усилению экономических связей, которые содействовали развитию народности[71]. Особенное значение, по мысли Л. В. Черепнина, имела внешняя торговля. Ее развитие продвигало Русь к морям, а близость к ним, овладение их побережьями — важнейший фактор в процессе образования народности и ее дальнейшего формирования в нацию. Опираясь на источники, ученый приводит доказательства освоения морских побережий и контроля над морями со стороны руссов[72]. Характеризуя роль городов в процессе образования народности, историк отмечает, что они были экономическими и политическими центрами Руси, содействовавшими разрушению пережитков патриархально-родовых отношений.
Вновь касаясь роли раннефеодального государства в формировании народности, Л. В. Черепнин приводит мнение А. Н. Насонова, который утверждал, что в образовании государственной территории Руси главное значение имела организация суда и дани. А так как в X XI вв. эта система еще не распространялась на всю Русскую землю, то «скороспелое» Киевское государство не могло быть монолитным[73]. Л. В. Черепнин тут делает существенное добавление: он считает, что территория древнерусского государства представляла прежде всего известное единство в этническом отношении, чего не было в империи Карла Великого, с которой сравнивает (согласно подсказке рецензента рукописного варианта монографии В. К. Яцунского[74]) Киевское государство А. Н. Насонов (по традиции, сложившейся в советской исторической науке с начала 1930-хгодов[75]). Государство, в свою очередь, ускоряло процессы этнической консолидации восточных славян[76]. Роль государственной власти проявлялась и в организации военных походов и военного дела, что содействовало формированию народности. Ведь в походах, ополчениях, при строительстве оборонительных сооружений складывались территориальные и культурные связи, формировались черты национального характера.
Известную роль в дальнейшем развитии древнерусской народности имело и принятие христианства. JI. В. Черепнин, опираясь на классиков марксизма, подчеркивает, что религия является одним из признаков средневековой народности. В древнерусских памятниках, приводимых ученым, прослеживается тождественность понятий «христиане» и «русские» — под религиозной оболочкой здесь выступают этническое единство и общность исторических судеб древнерусской народности[77].
Определенное значение в процессе формирования народности сыграли классовые противоречия, так как антифеодальная борьба социальных низов сплачивала их на основе территориальных, а не родоплеменных связей. Впрочем, J1. В. Черепнин не особо акцентирует на этом внимание[78].
Одним из признаков, характеризующих древнерусскую народность, является относительная общность языка при наличии и стойкости диалектных различий. JI. В. Черепнин на основе исследований советских филологов и археологов признает наличие общего разговорного и литературного языков в Древней Руси[79]. Последний способствовал распространению письменности на Руси, а следовательно, формированию культурной общности народности. Далее историк коротко характеризует культурную общность и говорит о ее осознании, что проявилось в памятниках фольклора, литературы, искусства и т. д.[80] после чего ученый ставит вопрос о зарождении национального характера, т. е., «психического склада, проявляющегося в общности культуры»[81]. Выяснение этого вопроса выводит его на выделение и характеристику такого важнейшего этнонационального признака, как национальное самосознание, проявляющееся прежде всего в патриотизме, в осознании древнерусским обществом единства Русской земли[82].
К ХП-ХШвв. JI. В. Черепнин относит третий этап истории русской народности, который характеризуется созданием предпосылок для дробления древнерусской народности, в результате чего формируются народности великорусская, украинская и белорусская. Рассматривая причины создания на общей основе трех народностей, Л. В. Черепнин не соглашается с большинством исследователей (А. И. Козаченко, В. В. Мавродин, И. И. Смирнов, Б. А. Рыбаков) в том, что главной причиной распада древнерусской народности были внешние факторы. С точки зрения JI. В. Черепнина, не было распада древнерусской народности, как и не было распада древнерусского государства. На самом деле произошло расчленение раннефеодального государства на ряд феодальных земель и княжеств в результате дальнейшего процесса феодализации. Тем самым создались предпосылки для дробления единой народности[83]. Детально аргументировав свое мнение, ученый делает вывод о том, что создание предпосылок для складывания трех восточнославянских народностей является вовсе не результатом распада древнерусской народности, а естественным следствием ее развития[84]. Впрочем, полемизируя с А. И. Козаченко, Л. В. Черепнин признает: хотя создание в результате процесса феодализации предпосылок формирования на общей основе древнерусской народности трех восточнославянских народностей было объективно закономерным явлением, однако насильственный их разрыв в результате нашествия монголо-татарских захватчиков и последующей экспансии польских феодалов отрицательно сказался на судьбах этих народностей[85].
Итак, в данной статье Л. В. Черепнин сумел обобщить взгляды советских исследователей конца 40 — начала 50-х годов по проблеме древнерусской народности, высказав и аргументировав в отдельных случаях свое мнение. В то же время общие представления Л. В. Черепнина о происхождении народности восходят к дискуссиям 1930 — начала 1940-х годов — по вопросам как развития феодализма в Древней Руси, так и этногенеза восточных славян .
В личном фонде академика, хранящемся в АРАН, не находим подготовительных материалов к рассмотренной выше статье, увидевшей свет в 1958 г. (имеющиеся в НА ИРИ РАН модификации машинописи рукописи не отображают ход работы над ней и по сути тождественны опубликованному варианту), равно как и любых других черновых или предварительных разработок, касающихся вопросов древнерусской народности. Данный факт может свидетельствовать о том, что названная проблематика не была предметом непосредственного и углубленного изучения историком. Наличествуют фрагментарные и спорадичные вкрапления в тексты лекций, статей, где речь идет либо о трех восточнославянских народностях —великорусской, украинской и белорусской, либо же (и чаще) — только о великорусской[86]. Однако они не носят характера специальных предметных изысканий. А в тех тематических разработках, где, согласно логическим предположениям, обязательно должны были бы присутствовать уже входившие на начало 1950-х годов в традицию пассажи о древнерусской народности, их попросту нет[87]. При этом в личном фонде (1791) академика JI. В. Черепнина находится одно дело, содержание материала которого требует более глубокого анализа. Это предварительные варианты статей «Древняя Русь в VII-XI вв.» и «Культура Киевской Руси X — XVвв.», предназначавшиеся для переводного (на итальянский язык) учебника по истории СССР Средних веков; архивариусы датируют тексты 1950-ми годами[88].
Говоря о Древней Руси VII-XI вв. историк не считает нужным останавливаться на особенностях ее этногенетического развития. Л. В. Черепнин лишь констатирует как достаточно явный факт, не требующий дополнительной аргументации с его стороны, что уже в ХП-ХШвв., однако не на племенной основе, а в новых экономических условиях, начинают определяться предпосылки возникновения трех восточнославянских народностей — «великорусской (русской, украинской и белорусской»[89]. При этом здесь не навязчиво вносится довольно существенно уточнение, что экономические преобразования затронули только некоторые русские земли, где «господствовали феодальные отношения». Что касается восточнославянских народностей, то они образовались в дальнейшем на основе древнерусской народности[90]. В этом месте звучит единственное фиксируемое упоминание терминологического выражения — «древнерусская народность». Автор подчеркивает, что процессы отпочкования будущих народностей наметились в ХП-ХШвв. При этом следует учитывать, что их границы не совпадали с «политическими границами княжеств». Здесь вступал в действие иной механизм, включающий новые территориальные, экономические и культурные связи. JI. В. Черепнин остается верен своим принципам, и суть возникновения данных связей, равно как и их функционирование, усматривает в «расширении и углублении процесса феодализации»[91]. Определив территориальные основы восточнославянских народностей, исследователь переходит к рассмотрению внешних факторов, воздействовавших на процесс окончательного оформления границ складывающихся народностей.
Рассматривая последствия татаро-монгольского нашествия, которое признается в качестве негативного явления, JI. В. Черепнин вновь игнорирует выражение «древнерусская народность». Вместо него им употребляется традиционное терминологическое словосочетание—«русским народ» , к активному использованию которого историк прибегал еще в середине 1940-х годов[92]. О применении этих терминов JI. В. Черепниным в контексте изменений политико-идеологической конъюнктуры речь пойдет в заключении.
Наряду с «татаро-монгольским нашествием» на Русь первой половины XIII в. «захваты польско-литовскими феодалами» в XIV в. русских земель в значительной степени повлияли на определение границ трех восточнославянских народностей — великорусской, украинской и белоруской, бывших на стадии сложения[93] (тут JI. В. Черепнин придерживается приведенной ранее аналогичной хронологии по поводу времени формирования народностей). Однако именно первый из названных только что факторов — «татаро-монгольское нашествие» привел к тому, что от Северо-Восточной Руси были оторваны южные и юго-западные земли. И как производное от этого обстоятельства сложилась ситуация, когда обособленные земли сумели легко захватить «польские, литовские, венгерские феодалы». Следствием столь активного воздействия внешнего комплексного компонента неблагоприятных факторов на жизнь древнерусского сообщества стало «лишение формирующихся украинского и белорусского народов национальной государственности»[94]. Как видим, и здесь ученый счел необходимым в несколько иной интерпретации еще раз подчеркнуть мысль о значении института государственности для органического функционирования народностей / народов.
В сохраненном машинописном тексте второй статьи — «Культура Киевской Руси X-XV вв.», принадлежащей к материалам рассматриваемого сейчас архивного дела и тоже готовившейся для итальянского перевода, нет ни единого упоминания о древнерусской народности[95]. Казалось бы, при объеме в 15 машинописных страниц формата А4 работы, пускай даже самого начала 1950-х годов, в ней должны были бы отложиться конъюнктурные штампы, обязательные в таких случаях. Нельзя забывать, что, как показано выше, именно в начале 1950-х годов у JI. В. Черепнина впервые встречается терминологическое выражение «древнерусская народность». В связи с развернувшейся серией полемических обсуждений в частях научных произведений, где рассматривались вопросы культуры, предоставлялась благоприятная возможность ввести в собственные построения догматические постулаты. Если бы текст писался в конце 1953"-начале 1954гг. JL В. Черепнин, как авторитетный и должностной представитель исторической науки, просто не мог бы обойти своим вниманием сакральное клише о древнерусской народности как о «едином корне», официально освященном в юбилейных Тезисах ЦК КПСС. Исходя из приведенных объективных моментов, можно утверждать, что подготовка к переводному изданию учебника по истории СССР Средних веков велась во второй половине 1950-х годов.
Но вернемся к рассмотрению вопроса об использовании ученым этнотерминов применительно к восточнославянскому сообществу древнерусской эпохи. Итак, типичное для российской дореволюционной историографии терминологическое словосочетание «русский народ»[96] ученый употреблял, как и большинство советских (российских) историков[97], в период до легитимации концепции о древнерусской народности, в частности, в середине 1940-х годов[98]. Похоже, что возвращение JI. В. Черепнина в этом вопросе на позиции традиционной российской историографии связано со спадом во второй половине 1950-х годов политико-идеологической поддержки термина «древнерусская народность», который реально остается в обиходе исторической науки в БССР и УССР. Последнее наблюдение впервые в историографическом аспекте, по-видимому, сделано украинским историком академиком Я. Д. Исаевичем[99]. Скорее всего, JI. В. Черепнин не понимал под понятием «русский народ» (применительно к древнерусской эпохе) начальный этап развития «триединорусского» народа (тем более «великорусского»)[100]. Очевидно, что для него в данном случае «русский народ» был общим предком трех восточнославянских народов, как это подразумевало и понятие «древнерусская народность». Однако использование как тождественных наименования восточнославянского народа в древности и современного названия русских приводило к терминологической путанице в умах и широких масс, и иностранных читателей и вытесняло из древнерусской истории предков белорусов и украинцев. Поэтому выработанное советской исторической наукой терминологическое выражение «древнерусская народность» было более приемлемым и, несомненно, имело удачное научно-корректное звучание в отношении предков восточнославянских народов[101]. Особо подчеркнем, что только в употреблении термина «древнерусская народность» именно с поясняющей дефиницией «общий предок русских, украинцев, белорусов» и заключался оговоренный позитив.
Итак, сыграв как автор соответствующего параграфа «Очерков истории СССР» и других работ (а также участвуя в различных научных форумах с разработками темы) важнейшую роль в научной легитимации концепции древнерусской народности, JI. В. Черепнин одним из первых отошел от обязательного употребления самого термина «древнерусская народность». Последнее обстоятельство, как можно предположить, связано с тем, что после празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией комбинированная идеологическая кампания первой половины 1950-х годов (начавшаяся с внедрения в науку постулатов И. В. Сталина в области этногенетики) фактически закончилась, и жесткого партийного диктата по отношению к российским историкам в этом плане уже не наблюдалось.
Н. Н. Юсова (Киев, Украина)
Из сборника «ROSSICA ANTIQUA: Исследования и материалы», СПб., 2006
[1]См.: Юсова Н. Генезис концетщ давньорусько!' народнос-ri в юторичнш науц) СРСР (1930- Ti — перша половина 1940-хpp.). Вшниця, 2005. 545с.
[2]Сталин И.В. Национальный вопрос п ленинизм// СталинИ.В. Соч.: В 16т. Т. 11: 1928 — март 1929. М., 1949. С. 333-355.
[3]См., напр.: Юсова Н. Наукова д1яльшсть Костя Гуслистого в останш роки робота в 1нститут1 icTopii АНУРСР (1949-1952 pp.) // У13. Вип. 5. Кшв, 2003. С. 439-440.
© Н. Н. Юсова, 2006
[4]Юсова Н.М. Генеза концепту «давньоруська народшсть» у радянськш юторичшй нау- ц{//У1Ж. 2001. №6. С. 77-78.
[5]РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Д. 223. Записки и справки в составе М. А. Суслова, А. Н. Несмеянова, И. А. Камрова, Отдела и сектора общественных наук по письмам и решениям Совета Министров СССР, ЦК КП(б) Узб., обкомов партий, Академии наук СССР и др. в руководстве научной деятельности — в истории, языке и литературе. Январь — июль 1952 г. На 150 л. Л. 1-4. — На данный момент не удалось четко выяснить: являются ли совещание по методологическим вопросам этногенеза (состоявшееся 29 ноября — 3 декабря 1951г.) и упомянутая в записке совместная сессия Отделения языка и литературы, а также Отделения философии АН СССР (проходила «в конце 1951 г.» — Там же. JI. 1) двумя отдельными научными форумами? Возможно, что после ноябрьско- декабрьского совещания была созвана обобщающая сессия двух академических отделений. Хотя по отложившимся материалам различных фондов, репрезентирующих академические институты названных отделений, можем предполагать, что обозначенная в записке сессия и есть ноябрьско-декабрьское совещание по методологии этногенетических исследований. См., напр.: а) АРАН. Ф. 142. On. 1. Д. 363. Протоколы подготовительного совещания по методологии этногенетических исследований. 8 февраля — 19 марта 1951 г. (133 л.); Там же. Д. 364. Стенограмма объединенного заседания от 29 октября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 29 октября 1951 г. (86 л.); Там же. Д. 365. Стенограмма утреннего заседания от 30 октября 1951 г. по методологии этногенетических исследований 30 октября 1951 г. (33 л.); Там же. Д. 366. Стенограмма вечернего объединенного заседания от 30 октября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 30 октября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 30 октября 1951г. (87 л.); Там же. Д. 367. Стенограмма утреннего объединенного заседания от 31 октября 1951г. 31 октября 1951г. (173 л.); Там же. Д. 368. Стенограмма вечернего объединенного заседания от 31 октября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 31 октября 1951г. (98 л.); Там же. Д. 369. Стенограмма вечернего объединенного заседания от 1 ноября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 1 ноября 1951г. (92 л.); Там же. Д. 370. Стенограмма утреннего объединенного заседания от 2 ноября 1951г. по методологии этногенетических исследований. 2 ноября 1951г. (133 л.); Там же. Д. 371. Стенограмма утреннего заседания от 3 ноября 1951 г. по методологии этногенетических исследований. 3 ноября 1951г. (143 л.); Там же. Д. 372. Стенограмма вечернего заседания от 3 ноября 1951г. по методологии этногенетических исследований. 3 ноября 1951г. (42 л.); Там же. Д. 373. Программа, доклады, резолюция совещания по методологии этногенетических исследований. 15 октября —
3 ноября 1951г. (89 л.); б) АРАН. Ф. 1909. On. 1. Д. 135. Институт истории материальной культуры. Стенограмма совещаний по следующим этногенетическим исследованиям. Т. 1. 29 октября 1951 г. — 30 октября 1951г. (122л.); Там же. Д. 157. Стенограмма совещания по методологии этногенетических исследований. 2 ноября 1951г. Т. 2. На 239 л.; Там же. Д. 158. Стенограмма утреннего и вечернего заседаний по методологии этногенетических исследований 2 ноября 1951г. Т. 3. (298 л.); Там же. Д. 159 л. Стенограмма утреннего и вечернего заседаний по методологии этногентических исследований. 3 ноября 1951г. (189 л.).
брГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Д. 223. Л. 3.
[7]Юсова Н.М. 1) Генеза концепту «давньоруська народи! :ть» у радянсьюй юторичшй на- уц1. С. 78; 2) Наукова д1ялыпсть Костя Гуслистого в останг роки роботи в 1иститут1 iCTopii
АНУРСР (1949-1952pp.). С. 440-443; Ср.: Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. Л., 1990. С. 12.
[8]Мавродин В. В. Основные этапы этнического развития русского народа//ВИ. 1950. №4.
С. 55-70.
[9]Однако в докладной записке от 23 августа 1952 г. на имя секретаря ЦК ВКП(б) М. А. Суслова, подписанной А. Румянцевым, А. Лихолатом, эта статья В. В. Мавродина не учитывается. Критикуя редакционную политику журнала «Вопросы истории» за слабую координацию и недостаточное направление усилий советских историков в русле разработки «важнейших исторических проблем, ставших перед исторической наукой после опубликования трудов И. В. Сталина по языкознанию», сказано, что за два истекших года опубликована только одна статья по этногенезу. См.: Третьяков П. Некоторые вопросы происхождения народов в свете произведений И. В. Сталина о языке и языкознании // ВИ. 1950. № 10. С. 3-18.
Поскольку работа ленинградского профессора была помещена в №4 за 1950 г., а это происходило до выхода работы И. В. Сталина, работники агитпропа ЦКВКП(б) не посчитали возможным приобщить ее к положительным показателям деятельности «Вопросов истории». См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Ед. хр. 293. Заметки и справки Отдела и подотдела исторических наук, проекты постановлений Совета Министров СССР, решения, письма и заключения Внешнеполитической комиссии ЦКВКП(б), Академии наук СССР, Институтов истории, славяноведения и востоковедения, о мерах по улучшению работы журнала «Вопросы истории» в свете трудов И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Июнь 1952 г. — март 1953 г. (253 лл.). Л. 151.
[10]Сталин И. Марксизм и вопросы языкознания. М., 1950. С. 12-13.
пСм.: Юсова Н. Генезис концепцп давньорусько! народност] в ]сторичнш наущ СРСР (1930- Ti — перша половина 1940-хрр.). С. 238, 303-323.
[12]Эти попытки впервые рассмотрены в работе: Юсова Н. Метаморфоза украшсько! радянсько1 ]сторюграфп в ошнц! подп приеднання Украши до Pocii в 1654 р.: в1д «абсолютного зла» до «без- умовного блага» //Краезнавство. 2003. №1-4. С. 98-105; и в совместной статье: Юсова Н.М., Юсов С. Л. Проблема «приеднання» Украши до Pocii' в оцшщ 1сторикт УРСР кшця 30- х — nepnroi половини 40-хрр.//У1Ж. 2004. №5. С. 96-121. См., также: Юсова Н. Генезис концепцп давньоруськоУ народности в юторичшй наущ СРСР (1930-Ti — перша половина 1940-хрр.). С. 247252.
[13]Впервые на роль этого фактора для официозной легитимации концепции указано в статье: Юсова Н. Наукова д1яльшсть Костя Гуслистого в останш роки роботи в 1нститут1 icTopil АНУРСР (1949-1952 pp.). С. 440.
[14]Сам Л. В. Черепнин в лекции «Основные этапы закрепощения крестьян в России» от 14 февраля 1964 г., прочитанной для слушателей Академии общественных наук при ЦК КПСС, называет серию дискуссий конца 1940 — начала 1950-х годов интересными, оживленными, а главное, органически возникшими в связи с потребностями исторической науки, когда требовалось разрешить накопившиеся острые вопросы. Поднятые во время многочисленных диспутов проблемы оказались тесно переплетенными между собой. Считаем целесообразным привести пространную цитату из лекций Л. В. Черепнина, где от первого лица и непосредственного участника описываемых событий изображается картина специфики состояния исторической науки; ученый, применяя прием сопоставления, еще более контрастно вскрывает наметившуюся к середине 1950-х годов догматизацию истории. «. . .В 1949, 1950 и 1951 годах были проведены две интересные дискуссии по проблемам периодизации исторического процесса. И шла речь, конечно, об истории Руси. Эта дискуссия шла, главным образом, на страницах журнала „Вопросы истории»—ставился вопрос о периодизации феодализма и капитализма. Но она вышла за рамки журнала. Был целый ряд дискуссий в отдельных учреждениях, в частности, в АОН. Я очень хорошо помню эту дискуссию — оживленную, интересную, хотя и со всеми недостатками, которые были свойственны тому времени. Был поставлен и решен целый ряд интересных вопросов, и сейчас знакомство с этой дискуссией было бы для нас весьма интересно, с учетом, конечно, что там отразились и недостатки, свойственные тому времени. Гораздо меньше значение имела дискуссия, которая была проведена в 1953 — 54 гг., тоже на страницах журнала „Вопросы истории» об основном экономическом законе феодализма. Как она возникла? Она возникла не органически, т. е. не потому, что наука требовала разрешения данного вопроса, а возникла под влиянием времени. Появилась работа Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР». Там он дал формулировку экономической сути капитализма, экономического закона капитализма, а историки решили, что нужно дать точную формулировку экономического закона феодализма. Как пошла эта дискуссия? Стали искать определение точной формулы и хотели ее построить по тому образцу, который был дан Сталиным применительно к капитализму ... А дело шло о словесной формулировке, приближающейся к той, которую дал Сталин для капиталистической формации. Эта дискуссия носила догматический характер. Вот та дискуссия, которая прошла перед этой, была интересной, там были ошибки и достижения. Это был действительно творческий подход к вопросу. А здесь даже логически не додумано получилось. Поэтому дискуссия эта, с моей точки зрения, не представляет творческого интереса». — РГАСПИ. Ф. 606. On. 1. Д. 215. Стенограмма лекций кафедры истории Советского общества. 1953 г. — 1964 г. (205 л.). JI. 8990.
[15]К сожалению, из-за плохой сохранности и рассредоточенности фондов Института истории АН СССР они хранятся в двух архивах — Научном архиве Института российской истории РАН (НАИРИРАН) и АРАН (Ф. 1577), пока не удалось отыскать дело, где были бы представлены документальные материалы, иллюстрирующие ход дискуссии.
[16]Смирнов И. И. Общие вопросы периодизации истории СССР //ВИ. 1950. №12. С. 95.
[17]В. Д. Греков 20 марта 1951г. во время обсуждения Постановления Бюро отделения истории и философии АН СССР о работе журнала «Вопросы истории» указывает: «.. .серьезной критике в Институте Истории Академии Наук подверглись доклады Пашуто и Черепнина, которые попытались обобщить материалы дискуссии по вопросам периодизации феодальной формации». — АРАН. Ф. 457. On. 1 (1945-1956 гг.). Д. 195. Стенограмма объединенного заседания Бюро отделения истории и философии и Ученого совета Института истории АН СССР 20/III. 1951г. по рассмотрению работы журнала «Вопросы истории». Постановление Бюро о работе журнала 31 / III. 1951 г.
20 марта 1951г. — ? (116 л.). Л. 11.
В дальнейшем, по ходу выступления, Б. Д. Греков называет Л. В. Черепнина «верным другом журнала», но все же критикует сотрудников за недостаточную проработку трудов И. В. Сталина. — Там же. Л. 29.
[18]Пашуто В., Черепнин Л. О периодизации истории России эпохи феодализма //ВИ. 1951. №2. С. 52-80. См. также: Черепнин Л. В. Вопросы методологии исторического исследования: Теоретические проблемы истории феодализма. М., 1981. С. 72-104.
[19]Пашуто В., Черепнин Л. О периодизации истории России эпохи феодализма. С. 58.
[20]В институте истории АНСССР//ВИ. 1951. №5. С. 137-139. См., также: Юсова Н.М. Генеза концепту «давньоруська народшсть» у радянськш юторичшй науц1. С. 74-77.
[21]Там же. Л. 1.
[22]См., напр.: Юсова Н. Генезис концепцп давньорусько'! народноси в юторичшй наущ СРСР (1930-Ti — перша половина 1940-хpp.). С. 158, 242, 243, 326, 336.
[23]АРАН. Ф. 142. On. 1. Д. 363. Протоколы подготовительного совещания по методологии этногенетических исследований. 8 февраля —19 марта 1951 г. На 33 л. Я. 1, 5, 8, 9, 11, 17, 30.
[24]АРАН. Ф. 142. On. 1. Д. 371. Л. 121.
[25]8 февраля 1951 г. на первом рабочем совещании А. Н. Насонов назвал свой будущий доклад «К вопросу об образовании русской народности» (Там же. Д. 363. Л. 9). Отметим, что в деле из фонда Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР, когда речь идет о повестке дня совещания 1 декабря, фиксируется другая формулировка докладов утреннего заседания: «1. Б. А. Рыбаков. К вопросу об образовании древнерусской народности. 2. А. Н. Насонов. Образование древнерусской народности» (АРАН. Ф. 142. On. 1. Д. 373. Л. 1 (об.)).
[26]АРАН. Ф. 1909. On. 1. Д. 155. Л. 28.
[27]Ры баков Б. А. К вопросу об образовании древнерусской народности//Тезисы докладов и выступлений сотрудников Института истории материальной культуры АН СССР подготовленных к совещанию по методологии этногенетических исследований. М., 1951. С. 15-22.
[28] АРАН. Ф. 1909. On. 1. Д. 155. Л. 29-46.
[29]Там же. Л. 39.
[30]Там же. Л.З.
[31]Если предельно точно излагать факты, то следует привести дословное подтверждение, зафиксированное в архивном деле: «Насонов А. Н.
